"Стефан Цвейг. Легенда о сестрах-близнецах" - читать интересную книгу автора

соблазн. София поспешно возвратилась к монахиням, дабы укрепиться духом
подле этих богобоязненных женщин, отвернувшихся от мира и посвятивших свою
жизнь убогим и больным.
Она с удвоенным рвением ходила за самыми немощными и расслабленными и,
глядя на их тяжелые недуги, проникалась мыслью о бренности всего земного:
разве эти заживо гниющие страдальцы не знали некогда любви, не предавались
страсти? И что же осталось от них? -- плесень, тлен, в котором едва
теплилась жизнь.
Но и Елена не сидела сложа руки. Искушенная во всех ухищрениях, при
помощи которых вызывают Эроса, своенравного бога, и удерживают его, она
первым делом велела своему повару, уроженцу Южной Италии, приготовить особые
яства, сдобренные всевозможными возбуждающими пряностями: в паштет она
приказала положить бобровое семя, любострастные коренья и испанский перец; в
вино подмешать белены и одуряющих трав, которые туманят ум и нагоняют
дремоту. Не забыла она и музыку, эту извечную сводню, словно теплый ветерок
навевающую истому на душу. Нежнейшие флейты и пылкие цимбалы притаились в
соседнем покое, скрытые от взоров и потому предательски опасные для
одурманенных чувств. Предусмотрительно расставив таким образом сети дьявола,
она стала нетерпеливо поджидать столь кичившуюся своей добродетелью сестру;
когда та пришла, бледная от бессонной ночи, взволнованная предстоящей,
добровольно вызванной, опасностью, ее на пороге окружил рой юных служанок;
они повели изумленную послушницу к благоухающему водоему. Там они сняли с
краснеющей от стыда Софии серое монашеское платье и принялись умащать ее
плечи, бедра и спину растертыми лепестками цветов и благовонными мазями
столь нежно и вместе с тем крепко, что кровь жгуче прилила к коже. По
разгоряченному телу струилась то прохладная, то теплая вода, проворные руки
увлажняли его нарциссным маслом, нежно мяли его и так усердно натирали
лоснящуюся кожу кошачьими шкурками, что голубые искры вспыхивали на
шерсти,-- словом, они готовили к любовным утехам богобоязненную Софию,
которая не осмелилась оказать сопротивления, точно так же, как ежевечерне --
Елену. Издали доносились тихие, вкрадчивые звуки флейты, а от стен исходило
благоухание смолы, капля за каплей сочившейся из сандаловых светильников. И
когда, наконец, София, весьма смущенная всем проделанным над нею, легла на
ложе и в металлических зеркалах увидала свое отражение, она показалась себе
чужой, но прекрасной, как никогда. Она упивалась ощущением легкости и
свежести своего тела и вместе с тем стыдилась охватившей ее сладостной неги.
Однако ей недолго пришлось предаваться противоречивым чувствам. Елена
подошла к ней и, ласкаясь, как котенок, стала льстивыми словами восхвалять
ее красоту, пока та резко не оборвала поток ее суетной речи. Еще раз
лицемерно обнялись сестры, скрывая волнение: одна терзалась тревогой и
страхом, другая сгорала от злобного нетерпения. Затем Елена приказала зажечь
свечи и скользнула, точно тень, в соседний покой, дабы насладиться
подстроенным ею зрелищем.
Коварная блудница успела заранее предупредить Сильвандра о том, какое
двусмысленное приключение его ожидает, и настойчиво посоветовала ему на
первых порах рассеять страхи целомудренной послушницы сдержанным и
благопристойным обращением с нею. И вот когда Сильвандр, предвкушая победу в
этом забавном и необычном состязании, наконец явился и София левой рукой
невольно схватилась за кинжал, которым она вооружилась для защиты от
насилия, она с удивлением увидела, что известный своею дерзостью распутник