"Стефан Цвейг. Амок" - читать интересную книгу автора

перелистывает... так нервно, почему не подымает глаз из-под вуали? Я
намеренно ничего не говорю. Мне хочется заставить ее ждать. Наконец, она
снова начинает гоном легкой болтовни:
- Не правда ли, доктор, в этом нет ничего серьезного? Это не
какая-нибудь опасная тропическая болезнь?
- Я должен сначала посмотреть, нет ли у вас жара. Позвольте ваш
пульс...
Я направляюсь к ней, но она слегка отстраняется.
- Нет, нет, у меня нет жара... безусловно, безусловно нет... я измеряю
температуру каждый день, с тех пор... с тех пор, как начались эти обмороки.
Жара нет, всегда тридцать шесть и четыре. И желудок в порядке.
Я медлю. Во мне все растет подозрение: я чувствую, что эта женщина
чего-то от меня хочет, в такую глушь ведь не приезжают, чтобы поговорить о
Флобере. Я заставляю ее ждать минуту, другую. - Простите, - говорю я затем,
- разрешите мне задать вам несколько вопросов?
- Конечно, вы ведь врач! - отвечает она, но тут же опять поворачивается
ко мне спиной и начинает перебирать книги.
- У вас есть дети?
- Да, сын.
- А было ли у вас... было ли у вас раньше... я хочу сказать - тогда...
были ли у вас подобные явления?
- Да.
Ее голос стал теперь совсем другим, отчетливым, без всякого жеманства и
нервности.
- А возможно ли, чтобы вы... простите за вопрос... возможно ли, чтобы
сейчас была та же причина?
- Да.
Резко, словно острым ножом, отрезала она это. Ничто не дрогнуло в ее
лице, которое я видел в профиль.
- Лучше всего, сударыня, если я осмотрю вас... вы разрешите попросить
вас... перейти в другую комнату?
Тут она вдруг оборачивается. Сквозь вуаль я чувствую ее холодный,
решительный взгляд, устремленный на меня.
- Нет... в этом нет надобности... я вполне уверена в причине моего
недомогания.

Голос на мгновение умолк. В темноте снова блеснул наполненный стакан.
- Итак, слушайте... но сначала постарайтесь вдуматься во все это: к
человеку, погибающему от одиночества, вторгается женщина, впервые за много
лет белая женщина переступает порог его комнаты... И вдруг я чувствую
присутствие в комнате чего-то зловещего, какой-то опасности. Я весь
похолодел: мной овладел страх перед железной решимостью этой женщины,
начавшей с беспечной болтовни, а потом вдруг обнажившей свое требование,
словно сверкнувший клинок. Я знал ведь, чего она от меня хотела, угадал это
сразу - не в первый раз женщина обращалась ко мне с такой просьбой, но они
приходили не так, приходили пристыженные и умоляющие, плакали и заклинали
спасти их. Но тут была... тут была железная, чисто мужская решимость... с
первой секунды почувствовал я, что эта женщина сильнее меня... что она может
подчинить меня своей воле... Однако... однако... во мне поднималась какая-то
злоба... гордость мужчины, обида, потому что... я сказал уже, что с первой