"Стефан Цвейг. Кристина" - читать интересную книгу автора

инструментов сгрудился в рискованном беспорядке на краю стола, а ящики до
отказа набиты грудами всевозможных бумаг и бланков. На первый взгляд этот
ворох вещей расходуется крайне расточительно, однако такое впечатление
обманчиво - втайне государство строго учитывает всю свою дешевую утварь
поштучно. От исписанного карандаша до порванной марки, от разлохмаченной
промокашки до обмылка на рукомойнике, от электролампочки, освещающей контру,
до ключа, запирающего ее, - за каждый потребленный или изношенный предмет
казанного имущество государство неумолимо требует т своих служащих отчета.
Возле чугунной печки висит отпечатанный на машинке, скрепленный официальной
печатью и неразборчивой подписью инвентарный список, в котором с
арифметической скрупулезностью перечислены наимельчайшие и наиничтожнейшие
предметы технического оборудования, предусмотренные для соответствующего
почтамта. Ни одна вещь, не упомянутая в описи, не смеет обитать в служебном
помещении, и наоборот: каждый предмет, указанный в оной, должен
наличествовать и быть в любое время доступным. Так требуют администрация,
порядок и законность.
Строго говоря, в этот машинописный реестр следовало бы включить и некое
лицо, которое ежедневно в восемь утра поднимает стеклянную створку и
приводит в движение весь неодушевленный мир: вскрывает мешки с почтой,
штемпелюет письма, выплачивает денежные переводы, выписывает квитанции,
взвешивает посылки, делает красным, синим и чернильным карандашом разные
пометки и непонятные, загадочные знаки на бумагах, снимает телефонную трубку
и крутит катушку аппарата Морзе. Но, вероятно по тактическим соображениям,
это некое лицо, которое посетители называют обычно почтовым служащим, или
почтмейстером, в инвентарной описи не значится. Его фамилия зарегистрирована
в другом отделе почт-дирекции, однако, так же как все прочее, учтена и
подлежит ревизии и контролю.
Внутри освященного гербовым орлом служебного помещения никогда не
происходит видимых перемен. Вечный закон начала и конца разбивается о
казенный барьер; вокруг здания почты на деревьях зеленеет и осыпается
листва, растут дети и умирают старики, рушатся старые дома и поднимаются
новые, и одно лишь казенное учреждение наглядно демонстрирует свою ничему не
подвластную силу вечной неизменности. Ибо в этой сфере взамен каждой вещи,
которая изнашивается или исчезает, портится и ломается, начальство затребует
и доставит другой экземпляр точно такого же типа и тем самым явит образец
превосходства над миром тленным мира казенного. Содержимое преходяще, форма
неизменна. На стене висит календарь. Каждый день отрывается один листок, за
неделю - семь, за месяц - тридцать. Тридцать первого декабря, когда
календарь кончается, подается заявка на новый - того же формата, такой же
печати: год стал новым, календарь остался прежним. На столе лежит
бухгалтерская книга со столбиками цифр. Как только столбик слева суммирован,
итог переносится направо и счет продолжается, страница за страницей.
Заполнена последняя страница, и книга окончена, начинается новая, того же
вида, того же объема, ничем не отличающаяся от прежней. Все, что кончается,
появляется на следующий день вновь, однообразно, как сама служба; на той же
крышке стола неизменно лежат те же предметы, те же стандартные бланки и
карандаши, скрепки и формуляры, каждый раз новые и каждый раз все такие же.
Ничто не меняется в этот казенном пространстве, ничто не добавляется, без
увядания и расцвета здесь властвует одна и та же жизнь, вернее, не
прекращается ода и та же смерть. Единственно, что неодинаково в многообразии