"Стефан Цвейг. Принуждение" - читать интересную книгу автора

наверное, тоже мобилизовали, ее бы запрягли, чтобы подвозить пушки, или
заставили под дождем пуль отыскивать раненых. Слава богу, что она осталась
дома...
Слава богу! Он испугался этой мысли и встрепенулся. С тех пор как
увидел он перед собой границу, - этот мост между жизнью и смертью, - он
ощутил как что-то в нем шевельнулось, появились проблески сознания и
сопротивления. На рельсах на другой стороне стоял еще поезд, который привез
его сюда; только паровоз, повернутый, смотрел громадными своими стеклянными
глазами в обратную сторону, готовый везти вагоны опять в Швейцарию. Это был
знак, что время еще не ушло. Он почувствовал, как с болью заговорил в нем
отмерший было нерв тоски по утраченному дому, как возрождается в нем прежний
человек. На той стороне моста видел он солдата, одетого в чужую форму, с
тяжелым ружьем на плече, бессмысленно шагающего взад и вперед, и ощутил в
нем себя. Теперь только познал он свою судьбу и, познав, увидел свою гибель.
И голос жизни заговорил в нем.
Зазвенели сигналы, и их резкий звук заглушил голос еще
неустановившегося чувства. Он знал, что стоит ему сесть в поезд и, проехав в
три минуты эти два километра, оказаться по ту сторону моста, как все будет
потеряно. И он знал, что поедет. А, между тем, еще бы четверть часа, - и он
спасен. Ноги подкашивались.
Но не из той дали, куда устремил он свои взоры, приближался поезд. Его
медленный стук раздавался по ту сторону моста. И сразу перрон оживился, люди
стеклись со всех сторон, женщины проталкивались в шумном волнении,
швейцарские солдаты становились в ряды. И вдруг заиграла музыка, - он
изумленно прислушался, не веря своим ушам. Звуки марсельезы раздались,
могучие, ясные! Враждебный гимн для встречи германского поезда!
Поезд загромыхал, запыхтел и остановился. Все бросились вперед, двери
вагонов раскрылись, показались бледные лица, с восторженным блеском в
лихорадочно сияющих глазах, - французы в форме, раненые французы, враги,
враги! Сновидением показалось ему это, пока он не понял, что поезд привез
раненых пленных для обмена; здесь свобода для них, спасение от безумия
войны. И все они чувствовали это, знали, переживали; как они раскланивались,
звали, смеялись,- хотя многим из них смех причинял еще страдания! Вот один,
шатаясь и спотыкаясь, проковылял на костылях, остановился у столба и
закричал: "La Suisse,la Suisse! Dieu soit beni!" Женщины, рыдая, бегали от
окна к окну, пока не находили долгожданного, любимого; голоса смешались в
призывах, рыданиях, криках, в сплошь радостном ликовании. Музыка смолкла.
Несколько мгновений слышен был только прибой восторженного чувства, с шумом
и плеском перекатывавшийся через головы людей.
Постепенно все улеглось. Группы разошлись, блаженно объединенные тихой
радостью и торопливою беседой. Несколько женщин, в поисках, еще блуждали по
платформе, сестры милосердия раздавали пищу и подарки. Тяжело больных
выносили на носилках, бледных, завернутых в белые простыни, бережно
окруженных нежными заботами; и обнажилась вся бездна горя человеческого:
люди искалеченные, с пустыми рукавами, изнуренные и полусожженные, - остатки
одичалого и состарившегося юношества. Но глаза их, блестевшие успокоенно,
обращены были к небу: все они чувствовали, что настал конец паломничеству.
Фердинанд стоял, ошеломленный неожиданным зрелищем, сердце снова бурно
забилось в груди, под листком бумаги. В стороне одиноко, никем не
встреченные, стояли носилки. Он подошел неверными шагами к забытому среди