"Стефан Цвейг. Жгучая тайна" - читать интересную книгу автора

платком и беспокойно глядит в темноту. Нет, никто не слышал. Только сверху -
точно издеваясь - мерцает последний неверный огонек.

Гроза

"Что это было - сон? Дурной, страшный сон?" - спрашивал себя на другое
утро Эдгар, очнувшись весь в поту от ночных кошмаров. Руки и ноги онемели. В
висках глухо стучало, и, посмотрев на себя, он с испугом обнаружил, что спал
не раздеваясь. Он вскочил, подошел к зеркалу и отшатнулся, увидев свое
бледное, искаженное лицо с кровоподтеком на лбу. Собравшись с мыслями, он с
ужасом вспомнил ночную битву в коридоре, вспомнил, как весь дрожа вбежал в
комнату и бросился одетый на постель. Тут он, должно быть, заснул - забылся
тяжелым, тревожным сном и еще раз пережил все, но по-иному, еще страшнее,
вдыхая влажный запах свежей, струящейся крови.
Снизу доносился хруст гравия под ногами. Голоса взлетали словно
незримые птицы, солнце протягивало свои лучи вглубь комнаты. Должно быть,
было уже позднее утро, но, взглянув на часы, он увидел, что стрелка
показывает полночь. Он забыл их завести вчера, и от этой неопределенности,
от ощущения, что он повис где-то во времени, его охватила тревога, еще
усугубленная неизвестностью; он плохо понимал, что в сущности случилось. Он
торопливо привел себя в порядок и спустился вниз со смутным чувством вины и
беспокойства в душе.
В столовой, на обычном месте, мать его сидела одна. Эдгар вздохнул
свободно, увидев, что его врага нет, что ему не придется смотреть в это
ненавистное лицо, по которому он вчера ударил кулаком. Все же он несколько
неуверенно подошел к столу.
- С добрым утром, - поздоровался он.
Мать не ответила. Она даже не посмотрела на него; ее взгляд с каким-то
странным упорством был устремлен на окно. Она была очень бледна, под глазами
легли синие тени, ноздри часто вздрагивали, как всегда, когда она
нервничала. Эдгар кусал губы. Это молчание смущало его. Может быть, он
сильно поранил барона? Знает ли она вообще о ночном столкновении?
Неизвестность мучила его. Но ее лицо было так неподвижно, что он даже не
осмеливался смотреть на нее от страха, что опущенные сейчас глаза вдруг
вскинутся и вопьются в него. Он сидел очень тихо, стараясь не производить ни
малейшего шума. Осторожно подымал чашку и ставил ее на блюдце, украдкой
косясь на пальцы матери, игравшие ложечкой: их беспокойные движения выдавали
сдерживаемый гнев. Так он просидел четверть часа в мучительном ожидании.
Мать не проронила ни единого слова. И теперь, когда она поднялась, все еще
не замечая его присутствия, он не знал, что ему делать - оставаться одному
за столом или идти за ней. В конце концов он встал и покорно пошел за
матерью, которая по-прежнему не обращала на него внимания; чувствуя, что
смешно плестись за ней, он замедлил шаги и понемногу отстал. Не взглянув на
него, она прошла в свою комнату. Когда Эдгар поднялся наверх, он очутился
перед запертой дверью.
Что случилось? Он ничего не понимал. Вчерашняя уверенность покинула
его. Может быть, он был не прав вчера, когда напал на барона? И что они ему
готовят: наказание, новое унижение? Что-то должно случиться - что-то
ужасное, неминуемое. Он чувствовал давящую предгрозовую тяжесть, напряжение
двух электрических полюсов, которое должно было разрядиться молнией. И это