"Энн Маршалл Цвек. Жена ловеласа " - читать интересную книгу автора

раз в то время, когда мать Мэгги была при смерти. Мэгги жила тогда у своей
сестры Сью в Херефорде. Значит, когда у нее было горе, муж в это время
развлекался в Риме с любовницей? Она была сильно уязвлена этим известием.
Джереми водил Мойсхен в ресторан, который они с Мэгги очень любили, когда
жили в Италии. Она подумала - интересно, поменялись ли официанты с тех пор?
Они наверняка помнили Мэгги и должны были бы заметить, что Джереми ужинает
не с женой. Скажем, Джузеппе. Он, должно быть, удивленно приподнял бровь,
увидев их... И сколько еще людей видели ее мужа с Мойсхен? Знали ли об этом
в посольстве? В замкнутом коллективе трудно сохранить подобные отношения в
тайне. Неужели все подталкивали друг друга локтями у Мэгги за спиной, с
жалостью глядя ей вслед? И почему обманутые супруги всегда являются поводом
для насмешек? Надо же, они покупали обувь "Феррагамо"! А Мэгги приходилось
из соображений экономии довольствоваться неудобными туфлями.
Записи о свиданиях с Мойсхен встречались в дневнике Джереми минимум раз
в неделю. И еще обращали на себя внимание загадочные цитаты из телефонных
разговоров. Мойсхен была на концерте, Джереми прислал ей цветы. Ха, вот
откуда взялся флорист! Господи, он покупал ей туберозы... Она встретила
кого-то из сотрудников посольства в спортивном зале. Она сделала красивую
стрижку. После обеда они ходили в кино. Ну, это не возбраняется: в области
кинематографа у Мэгги и Джереми были разные вкусы. Она предпочитала
романтические картины, тогда как он любил кровавые боевики и фантастику.
Правда, тот фильм шел в кинотеатре, где показывали исключительно старые
ленты, и имел отношение к французской "Новой волне".[7] Очень странно...
В первую зиму в Вене Джереми целую неделю проводит с Мойсхен в
Кицбюэле! Кажется, он тогда говорил, что уезжает в Лондон на консультацию.
Да, точно - Мэгги вспомнила... Она еще усомнилась: неделя - слишком долго
для консультации; а он ответил, что планирует заодно навестить отца. На сей
раз они пьют глинтвейн в горных хижинах, и Мойсхен предпочитает рыбе фондю.
Мэгги и Джереми не были хорошими лыжниками - не довелось научиться. Но
австриячка Мойсхен, ясное дело, "родилась на лыжах" и наверняка потрясающе
смотрелась на фоне снежных склонов - загорелая, в облегающих спортивных
брюках... Какая несправедливость!
Раньше Мэгги никогда не ощущала себя ущербной. Она умела вести себя на
людях, создавать домашний уют и, судя по редким комплиментам, которых иногда
удостаивал ее муж, все делала правильно. А теперь ей стало ясно: чего-то в
ней все же не хватало. Наверное, того, чем обладала Мойсхен. Возможно,
ошибка Мэгги состояла в том, что она принимала любовь мужа как должное.
Может, она слишком рано позволила себе расслабиться. Ее фигура уже не была
так стройна, как у той юной девушки, что выходила замуж за Джереми и была
ослеплена его элегантностью, эрудицией и перспективой блестящей карьеры.
Может, правду пишут в модных журналах: женщина должна ходить в кружевном
белье и пользоваться дорогой косметикой? Мэгги, носившей скромные гарнитуры,
купленные в универмаге "Маркс энд Спенсер", и наносившей на ночь крем
"Нивея", вероятно, недоставало шарма. Сейчас, когда посольские приемы в
прошлом, она спокойно может позволить себе сесть на диету. Впрочем, какой
теперь в этом смысл? Все равно Джереми не увидит.
Ах, если бы он был жив... Она бы допрашивала его, упрекала, бросала в
лицо обвинения. Если бы муж стоял перед Мэгги сейчас, она потопталась бы на
его начищенных ботинках, встала бы на скамеечку и растрепала безупречно
уложенные серебристые волосы, заставила бы его сбросить маску