"С.Э.Цветков. Великое неизвестное (Исторические миниатюры) " - читать интересную книгу автора

Вблизи корабль вовсе не казался той утлой скорлупкой, какой он
представлялся Курбатову издалека. Напротив, теперь он поражал своей
громадностью, тяжеловесностью, надежностью. Широкий нос, крутые борта и
округленная корма высоко вздымались над водою, и уже совсем куда-то в
поднебесье, в самые облака возносились стройные, круглые мачты с
оранжево-бело-синими флагами [Цвета голландского флага были составлены из
любимых цветов принца Вильгельма I Оранского, предводителя освободительного
движения Нидерландов против испанского владычества. "Молчаливый принц" (так
прозвали его за неразговорчивость) носил оранжевый плащ, белую шляпу и синий
колет].
На палубе было чисто, блестела начищенная медь, пахло морем, дегтем и
свежесрубленным лесом (команда недавно кое-где заменила подгнившую обшивку).
Капитан в камзоле табачного цвета стоял у трапа, указывая, куда разместить
пассажиров.
Матросы по свистку полезли на реи ставить паруса. Огромные полотнища
несколько раз оглушительно хлопнули и вдруг округлились, наполнившись
ветром. Чуть навалившись на левый борт, корабль заскользил по солнечной
жемчужно-серой глади. Волны ударили в дубового позолоченного льва на носу,
под бушпритом, и взлетели радужной пылью.
Курбатов стоял на палубе и долго глядел на удалявшийся, постепенно
мутневший берег.


IV

Бесконечное побережье Финляндии и Норвегии показалось ему нестерпимо
скучным. Всюду было одно и то же: заливы и бухты, голые или лесистые скалы,
иногда - не более десятка невзрачных, изъеденных ветрами домиков,
построенных на берегу, в уровень с морем, рыбачьи суда, сети, сохнущие на
колышках...
Раз в неделю корабль заходил в какую-нибудь бухту, чтобы пополнить
запасы питьевой воды (о том, чтобы сделать разнообразнее матросский стол, не
приходилось и думать: местные жители могли предложить только рыбу и овощи,
выращенные на клочках возделанной земли). Грузные, неповоротливые рыбаки в
кожаных шляпах, с бритыми губами и растущими на зобу бородами с любопытством
подходили к голландцам, русским, но ни о чем не спрашивали, только молча
таращились бесцветными рыбьими глазами... Курбатов сам или с помощью
кого-нибудь из матросов пытался расспрашивать их. Из этих полумимических
бесед он вынес убеждение, что люди тут рождались, жили и умирали, нисколько
не подозревая о существовании других, более обширных стран, да, кажется,
ничего и не хотели знать о них. Впрочем, их деловитость и степенность
нравились ему, только было смешно, когда они называли скопление своих
рыбацких хижин городом.
Дни Курбатов проводил на палубе, в бесцельном созерцании уже начинавшей
надоедать морской пустыни, вечерами лежал в тесной каюте, при тусклом свете
коптящей лампы. Листы купленной тетради оставались по-прежнему чистыми -
новые, необыкновенные мысли все как-то не приходили в голову, а увиденное
казалось незначительным и не представляющим никакого интереса. Ему хотелось
начать записки с описания чего-нибудь выдающегося, небывалого, и он
терпеливо ждал, когда корабль прибудет в Амстердам.