"А.С.Ципко. Восток - Запад, Свой путь: от Константина Леонтьева - к Виталию Третьякову " - читать интересную книгу автора

гуманизме, она была направлена против нашей российской привычки "сорить
людьми (у Бога людей много), изводить друг друга без счета и смысла, против
привычки, которая коренится глубоко в прошлом". По духу, по моральному
пафосу тексты о суверенной демократии были всем своим острием против
нынешних, ставших модными рассуждений о том, что у нас нет права осуждать
преступления Сталина, что моральная оценка прошлого равносильна капитуляции.
Сурков не побоялся сказать, что Россия теряла в страшных войнах больше
солдат, чем любой ее союзник или враг, что "освоение космоса и атомной
энергии добыто жестоким упорством советского крепостничества".
Да. Есть все основания говорить, что нынешние массовые рецидивы
крепостнического, аморального славянофильства, вся эта антизападная истерия
являются свидетельством какого-то нового сдвига в общественном сознании. Все
эти модные разговоры об особой русской миссии, об особом проектном сознании
идут не столько от любви к России, сколько от незнания, что делать, как
вести себя. Отсюда и соблазн сказать, что мы живем не хуже, а по-своему.
Появившиеся в последние месяцы как грибы после дождя многочисленные русские
"проекты" и русские доктрины просто кишат всеми призывами отказаться от
европейского комфорта и европейского благополучия во имя наших русских
идеалов аскетизма. Наша новая и прежде всего либеральная элита, наверное,
уже не верит, что можно преодолеть и прогрессирующую русскую бедность, и
прогрессирующую технологическую отсталость, а потому успокаивает убогую и
нищую Россию старыми славянофильскими мифами о нашей избранности, об особом
русском счастье, которое состоит в свободе надрывно жить и работать, в
свободе умирать во имя очередного русского проекта.
Прийти к славянофильскому патриотизму, российской уникальности легче,
чем к либеральному патриотизму. Для первого достаточно просто любви к
стране. Для второго нужна еще работа ума, умение увидеть всю драму
российской судьбы, признать ошибки собственного народа, отделить подлинные
победы духа от мнимых. Наверное, трудно еще примириться с тем, что на самом
деле, несмотря на ту страшную пену, которую мы заплатили за сталинскую
индустриализацию, в цивилизационном отношении, в области культуры быта,
производства всего того, что нужно для жизни, мы так же далеки от Запада,
как и в 1917 году. Отсюда, от трусости, от неспособности смириться с нашей
отсталостью и идут призывы сворачивать наращивание среднего класса.
Наверное, существуют и другие, не названные мной причины, побуждающие
наших интеллектуалов уклоняться от требований и вызовов современной
цивилизации, побуждающие их идеализировать традиционную российскую
отсталость. Но несомненно, что мы так и не преодолели старое советское
мышление, основанное на идее избранничества, особости выбранного нами в 1917
году пути.
Не могу не сказать и то, что все же грешно выступать с проповедью
аскетизма, выступать с критикой идеалов комфорта и благополучной жизни в
стране, которая все семьдесят советских лет мучилась сначала от голода, а
потом от тотального дефицита. Грешно выступать против идеалов устроенной,
благополучной жизни в стране, в которой мало кто из работающих в состоянии
улучшить свое жилье, в стране, где ускоренными темпами идет маргинализация
целого ряда слоев, и прежде всего крестьянства. Господа! Побойтесь бога. О
каких особых русских идеалах можно говорить в стране, которая впереди всей
Европы по детской смертности, по количеству самоубийств, совершенных
преступлений и т. д. С мифами, надо кончать. Если мы действительно всерьез