"Януш Цыран. Иерусалим (Перевод Евгения Дрозда)" - читать интересную книгу автора

Януш Цыран

ИЕРУСАЛИМ

И сказал я Отцу своему:
От сего мига я буду называть тебя Отцом, а ты называй меня сыном, дабы
началось Писание, которое от века уже было.
Он же ответил:
Хорошо, если ты этого хочешь, пусть будет.
Я сказал: Пусть будет мир, такой, каким мы его знаем, и законы его и
народ его, свободный в том, что есть добро и что есть зло, дабы могло
свершиться Искупление.
И стал мир и законы его, и народ его, свободный в том, что есть добро и
что есть зло и обратился против своего Создателя.
Я сказал Отцу:
Отправь меня к народу моему, дабы возник Новый Иерусалим.

Отче, как страшны были мои муки! Пот и кровь заливали мое тело,
невыносимая боль не давала дышать и в сердце моем я молил о приходе мрака.
Но мрак не приходил и я продолжал видеть вокруг себя, чуть ниже, глупые
лица зевак, издевательские ухмылки моих гонителей и равнодушных солдат.
Где ученики мои, которых я так любил, где народ, который так жаждал
моего слова и хлеба? Если бы увидел я хоть одного преданного мне и
сочувствующего: я бы выдержал. Но я понял тогда, в минуты невыносимого
страдания, что они недостойны и что иначе с ними надо поступать.
- Отче, покарай гонителей моих и освободи меня!- воззвал я страшным
голосом.
Гвозди вылезли из моего тела, раны затянулись и вот я стоял твердо тут
же у креста. Я глядел на них теперь с гневом, видел изумление на их тупых
рожах, бывших скорее звериными мордами, нежели человеческими лицами. Так
вот какого чуда вам надо было!
- Отче, покарай моих преследователей и напусти на них мор!
Небеса разверзлись и свет озарил землю. Зеваки, мои судьи и палачи
испуганно завопили, а потом пали на землю и вертелись и крутились визжа от
боли. Некоторые молили:
- Господи, мы были слепы и глухи, прости нас.
Не обрекай нас на смерть!
Но сердце мое жаждало справедливости, и они испускали дух в муках и
унижениях, так что гнев мой насытился местью.
Я обошел всю гору и вид опустошения ласкал взор очей моих. Темные тучи
снова закрыли небо и пришла гроза. Дождь заливал мое разгоряченное тело,
полное памяти о муках, а я думал о судьбе своего народа.


Дело избавления еще не завершилось. Счастье моего народа все еще
тревожило мое сердце и ни о чем другом я думать не мог - невзирая на
испытанное горькое разочарование. Я вселился в тело цезаря, властвующего в
столице всемирной империи. Я не открыл сразу свою суть окружающим меня
советникам, вождям, сановникам, чиновникам и слугам, хотя они и заметили
странную перемену в поведении императора.