"Шелли Такер. Объятия незнакомца " - читать интересную книгу авторана приглашениях, которые получала его мать, а также на дипломах к наградам
старших братьев. Печать короля Георга П. Макс остановился и прислонился к углу какого-то дома. Со стороны он вполне мог сойти за впавшего в забытье пьянчугу. Чуть дальше на другой стороне улицы на ярко освещенной чугунной консоли таверны висела кроваво-красная эмблема: пернатый хищник раздирает на части своего крохотного собрата. "Ястреб и воробей". Макс медлил, в сотый раз спрашивая себя - почему он? Старшие братья - Дальтон, Саксон, Джулиан - в этом деле будут сильнее. Он ученый, а не бесшабашный авантюрист. Пусть его мускулы и уверенность в своих силах окрепли (в этом ему помогли братья, в особенности Джулиан; это он подстегивал и подбадривал Макса, когда тот начал выздоравливать), но настойчивые упражнения с гантелями и верховая езда еще не достаточное основание для того, чтобы выбрать его. Впрочем, Дальтон сейчас, наверное, пересекает океан, Саксон с женой и шестимесячной дочерью живет в своем имении в Кенте. А Джулиан... У Макса сдавило горло. Джулиан сейчас борется за жизнь. Он осторожно посмотрел в сторону таверны, вспомнив слова послания, заставившие его прийти сюда. Сударь, если Вы не желаете допустить повторения того, что случилось с Вашим братом и его судном, приходите в таверну "Ястреб и воробей" на Бишопгейт-стрит. Ждем Вас во вторник в два часа ночи. Никому ни слова. Приходите один. И чуть ниже: Последняя строчка была подчеркнута. Ни подписи, ни адреса. Только печать, говорившая сам; за себя. Макс ступил на мостовую и, прощупывая глазами темноту, направился к таверне. Может ли быть, в который раз спрашивал он себя, чтобы кому-то удалось так безукоризненно точно подделать королевскую печать? В голове одна за другой промелькнули мысли о нападении, убийстве, шантаже и прочих гнусностях, которым в этом мире несть числа. Но он продолжал идти. Рука скользнула в карман пальто и нащупала рукоять двуствольной пистоли, той самой, которую знаменитые Фулбрей и Уикс изготовили по его чертежам. Так что убить он себя не даст. Во всяком случае не сейчас, когда только-только начал жить. Избегая света фонарей, он прошел чуть вперед, остановился у входа в таверну, прислонился к стене как можно более непреднамеренно и, стиснув рукоять пистоли, заглянул в грязное, мутное окно. Сердце колотилось так, что, казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. В таверне было пусто; лишь хозяин, сидя у камина, зевал над кружкой пива, да какой-то пожилой седовласый матрос поглощал свой поздний ужин; вместо левой ноги у него торчала короткая, до колена, культя. Ни один из них не походил на человека, способного действовать от имени короля. Макс посмотрел на дверь. Вихрь воспоминаний пронесся в его голове. Мальчишкой он грезил о подвигах и приключениях, слушая рассказы братьев об их путешествиях в Индию, Малабар, Кантон. Он много читал, и воображение рисовало ему, как он вместе с Александром Македонским грабит Карфаген, |
|
|