"Олег Туманов. Как по маслу (Из рассказов водолаза) " - читать интересную книгу автора

разнос. А мы просиживаем под водой по шесть-восемь часов вместо четырех,
положенных по правилам водолазной службы. В голове - а нам кажется, что
перед глазами - прыгают зеленые, синие, красные искорки - их тысячи,
миллионы, они прыгают в такт рвущемуся из-под тебя грунтососу.
Бедный доктор, если бы он знал о наших "штучках", ему бы и по сей день
все это снилось в кошмарных снах.
Но мы, как хорошие конспираторы (водолазы умеют молчать), утаиваем свои
"подвиги".
Наша станция мыла у самой кормы, мы давно обогнали соперников. Генка
прошел среднюю часть корабля, киль и вот-вот должен был выйти на
противоположную сторону "Ташкента" - чистую воду.
Рядом с нами, чуть дальше к центру корабля, стоит бот Миронова - наш
главный соперник. На катерах тихо. Ничто не говорит о том, какая
титаническая борьба людей происходит там на грунте, на глубине. Только
чайки, проносясь над местом подъема, иногда истошно кричат: "Остановись!
Человек! Не надо!" Но люди продолжают работать. Они уже не могут
остановиться. Кто скорее! Люди редко могут остановиться вовремя. Кто скорее!
Неожиданно на катере Миронова на компрессоре прибавили обороты.
Рванулся шланг их грунтососа.
- Генка! - заорал водолаз, сидящий на телефоне. - Миронов на пятки
садится, прибавь газу! - И, не дождавшись ответа, крикнул механику, чтобы
тот прибавил обороты на "самовар" и пипку.
Но разве нужно было об этом говорить Леньке Ставриди, одесситу, дружку
Геннадия. Странная это была дружба. Ленька, маленький, щупленький грек, с
противным задиристым характером, был полной Генкиной противоположностью. То
ли так уж задумано природой, то ли люди сами надумали, что им для дружбы
нужны антиподы? Так или иначе, а Ленька с его мышиным лицом, такой же
пронырливостью, задиристым характером и порядочной нечистоплотностью, был
другом Генки.
Когда они шли на увольнение, то картину собой являли поистине достойную
кисти Репина. Было ощущение, что великий русский драматург Островский с них
писал своих Счастливцева и Несчастливцева. Даже имя у Стоценко совпадало.
Только он был Геннадий Прохорович, - кстати, Ленька его только так и
величал, обращаясь на "вы". Делал он это от великого уважения к Генкиной
доброте и силе.
Впереди всегда шествовал Ленька. Маленький, щуплый, со впалой грудью,
чтобы создать впечатление солидности, . он выпячивал вперед живот, брюки от
этого съезжали на бедра, а поясной ремень и бляха болтались ниже пупка. Он
вилял бедрами, раскачиваясь в такт несуществующей волне, утюжа непомерным
клешем мостовую. За что не раз попадал в комендатуру.
Геннадий Прохорович в отличие от Несчастливцева шел сзади, как бы
стесняясь своего могутного роста. Ленька, как легавая на охоте, челноком
юлил впереди, вынюхивая, к кому бы придраться и учинить маленький
скандальчик. Ни ранги, ни сила или рост человека его не могли сдержать. Ибо
в самый патетический момент, когда его собирались отлупить, появлялся
Геннадий Прохорович, и все как-то моментально улетучивались, а Ленька,
задрав вверх самодовольную мышиную мордочку, продолжал свой челночный ход.
Правда, иногда Геннадию это надоедало, и он, схватив дружка за фланельку,
так что та, выскочив из брюк, оголяла грязный засаленный пупок моториста,
подносил его к своему широкому доброму лицу и тихо говорил: "Хватит". После