"Су Тун. Последний император " - читать интересную книгу автора

не раз.
Ударил большой колокол при входе, и все стоявшие перед Павильоном
Почитания Добродетелей, как один, опустились на колени. Раз они так сделали,
значит, и мне надо. И я тоже встал на колени. В наступившей тишине
послышался старческий, но по-прежнему твердый голос церемониймейстера:
- Покойный император оставил указ о наследовании... Указ о
наследовании... Указ...
Когда рядом опустилась на колени моя бабка, госпожа Хуанфу, я заметил,
что у нее с пояса свешивается нефритовый жезл жуй, символ власти. Вырезанный
в форме пантеры, он касался ступеньки не больше, чем в одном чи* от меня, и
я смотрел на него во все глаза. Протянув украдкой руку, я ухватил жуй и
хотел было оборвать ремешок, на котором он висел. Но госпожа Хуанфу
разгадала мои намерения. Она оттолкнула мою руку и, грозно нахмурившись,
прошептала: "Внимай указу, Дуаньбай".
______________
* Чи - китайский фут, 33 см.

Я вдруг услышал, как церемониймейстер произносит мое имя, и голос его
становится все торжественнее: "Трон государя Се наследует пятый сын,
Дуаньбай". Гул голосов пронесся перед Павильоном Почитания Добродетелей, и,
взглянув на свою матушку, госпожу Мэн, я увидел, как ее довольное лицо
засветилось радостью. Царские наложницы восприняли эту весть по-разному:
лица одних не выражали ничего, на других отразились злость или отчаяние.
Четверо моих сводных братьев побледнели. Дуаньсюань прикусил губу, Дуаньмин
что-то пробормотал, а Дуаньу даже закатил глаза к небу. Один Дуаньвэнь делал
вид, что это его ничуть не задело, хотя я знал, что ему хуже, чем всем
остальным: ведь он был полон решимости взойти на трон, и ему, вероятно, и в
голову не приходило, что батюшка-император может передать его мне. Не
рассчитывал на это и я. Я и думать не думал, что в один прекрасный день
вдруг стану властителем Се. Ведь говорил же готовивший эликсиры старик Сунь
Синь: "Уже поздняя осень, и бедствия скоро обрушатся на царство Се". Но что
именно написано в последнем указе царственного батюшки? Меня призывают на
его позолоченный трон. Но что все это значит, я не понимал. Мне исполнилось
всего четырнадцать, и разобраться, почему продолжателем династии выбрали
именно меня, я был не в силах.
Моя бабка, госпожа Хуанфу, знаком велела мне подойти и принять указ, но
не успел я сделать и шага, как престарелый церемониймейстер уже направился
ко мне с батюшкиным царским венцом, венцом Черной Пантеры в руках. Ступал он
нетвердо, из уголков рта у него противной тоненькой струйкой текла слюна, и
я даже начал переживать за него. Чуть приподнявшись на носках и вытянув шею,
я ждал, когда мне на голову водрузят венец Черной Пантеры. Стесняясь и
пребывая в крайнем смущении, я по-прежнему то и дело поглядывал на
алхимический котел у западной стены дворца, рядом с которым дремал Сунь
Синь. Батюшке-государю эликсиры уже ни к чему, а под котлом по-прежнему
горит огонь. "Зачем он горит?" - спросил я, но никто меня не слышал. Сверху
медленно опускалась тяжесть царского венца, голове стало холодно.
И тут из толпы перед Павильоном Почитания Добродетелей раздался ужасный
вопль: "Нет, не он новый правитель Се, не он!" Из кучки царских наложниц
выскочила женщина. Это была госпожа Ян, мать Дуаньвэня и Дуаньу. Растолкав
ошеломленную толпу, она взобралась по ступенькам, подскочила ко мне, как