"Юрий Тупицын. Красные журавли" - читать интересную книгу автора

уверенно положил тяжелые кисти могучих рук на серебристые прутья решетки.
Наперед зная, что произойдет дальше, Александр вжался в стенку с такой
силой, что заболела спина, точно надеялся, что стенка может податься и
пропустить его. Расширенными глазами он машинально следил за тем, как
легонько пошевелились толстые пальцы с грубыми восковидными ногтями,
поудобнее ухватываясь за скользкий металл. Почти физически Гирин ощутил,
какой неимоверной силой наливается каждая жила, каждый, словно свитый из
стали, мускул могучего тела. Будто морозный ветер пахнул на него, заставив
больно сжаться сердце.
- Пошел! А ну пошел отсюда! - крикнул Александр, как обычно покрикивают
хозяева на расшалившуюся собаку, но в его голосе прозвучала не
уверенность, а безнадежность.
- Руха! - торжествующе ответил Голем, и в прорезях его глаз сверкнула
зеленая молния. - Гаха!
Чудовищные мускулы напряглись, вздуваясь витыми змеями и буграми;
поползли в стороны, натягиваясь звенящими дугами, серебристые прутья. Нет,
ни в коем случае нельзя допускать это свирепое человекоподобное чудище
внутрь клетки! Гирин оттолкнулся от стены, одним прыжком оказался возле
решетки и каблуком своего ботинка ударил по грубым, похожим на корни
дерева, напрягшимся пальцам. Ударил раз, другой, третий... И почувствовал
острейшую жгучую боль: ненавистные пальцы точно тисками обхватили лодыжку
его правой ноги.
- Гаха! - торжествующе прозвучал трубный голос.
Мощный рывок швырнул Гирина на пол клетки, Ударившись затылком о
шершавый пружинящий пол, он окунулся в серую, безликую мглу небытия.



6

Миусов посмотрел на самолетные часы, смонтированные на диспетчерском
пульте руководителя полетов. С момента аварии спарки, с борта которой
катапультировались майор Ивасик и лейтенант Гирин, прошло сорок три минуты
и двадцать секунд. Миусов отсчитал время с точностью до секунд чисто
машинально, по привычке, сейчас в этом не было ровно никакой
необходимости. Он с неприязнью смотрел на длинную и тонкую, почти
невесомую секундную стрелку, легкомысленно скачущую по черному циферблату.
Сколько товарищей-пилотов Миусов потерял из-за того, что эта торопыга не
умела умерять свой танцевальный пыл, свою страсть к движению и переменам,
не хотела подумать, оглядеться, хотя бы на краткий, но бесценный миг
зависнуть в безвременье! Но сейчас легкомысленная стрелка раздражала
Миусова по совсем другой причине - ее суетливое, скачущее движение было
похоже га финишный бег окончательно выбившегося из сил стайера, энергично
молотящего ногами, но еле-еле продвигающегося вперед. Миусову хотелось бы
подстегнуть стрелку, подстегнуть хорошенько, так, чтобы зажужжала и
завертелась, сливаясь в почти неразличимый туманный круг. Миусов
нервничал, хотя по его свободной позе и спокойному, утомленному лицу вряд
ли об этом можно было догадаться.
Очень быстро, минут через пятнадцать после того, как летчики
катапультировались, по телефону сообщили, что горящий самолет упал на