"Юрий Тупицын. Красные журавли" - читать интересную книгу автора

по-настоящему близким человеком. Они дружили не только между собой, но и
семьями, вместе ходили в кино, проводили выходные дни и праздники. Вот и
попробуй разобраться в тайнах человеческих сердец! Полковые донжуаны, а их
в авиации предостаточно, сначала многозначительно поговаривали: "Шерше ля
фам!" - и искушенными глазами с интересом присматривались, так сказать, к
межсупружеским взаимоотношениям этой четверки. Но довольно скоро все
убедились, что в этом плане там все чисто, пикантные разговорчики
прекратились, а тайна дружбы двух совсем непохожих командиров и пилотов
так и осталась тайной.
И все-таки Гирину казалось ужасно несправедливым, что Ивасика любят, а
Железного Ника - нет. Дело в том, что Александр тайно, как ему
представлялось, преклонялся перед Миусовым, подражая ему в манере ходить,
закидывая планшет на плечо, одеваться, сдерживать свои чувства, облекать
свои мысли в короткие и точные афористичные формулировки. А самое главное,
в манере летать - пилотировать самолет смело, свободно и в то же время
строго, так, что ни один проверяющий и инспектор не придерется. Гирин
очень бы удивился, если бы узнал, что его преклонение перед Миусовым -
тайна полишинеля, известная всем и каждому, а это было именно так. Гирин
ничего не знал об этом потому, что в этом тонком деле насмешливые
острозубые авиаторы проявляли на первый взгляд непонятную, а на самом деле
совершенно естественную деликатность: подражать Железному Нику, оставаясь
самим собой - общительным, добрым парнем, было ох и ох как нелегко!
Особенно в манере летать. Это был своеобразный маленький подвиг,
вызывавший и осознанное и подсознательное уважение. Ну а уж вовсе дубовых
индивидуумов пилотский коллектив умел вразумлять быстро, крепко и надолго.
Любопытно, что и Миусов с неброским, но приметным уважением относился к
молодому летчику и даже опекал его, правда весьма своеобразно, очень
по-миусовски, так, как позволяли ему его характер и принципы. Однажды
Александр шел с аэродрома в город пешком, просто погода была хорошая и
захотелось пройтись, благо когда надоест, всегда можно было сесть на
рейсовый автобус. Стремительно мчавшаяся вишневая "Волга", жалобно
взвизгнув тормозами, резко остановилась возле него, передняя дверца
распахнулась, и холодноватый с гнусавинкой голос не то предложил, не то
приказал: "Садитесь, лейтенант". Гирин поблагодарил и сел, машина птицей
рванулась с места. Уже после того, как Гирин познакомился с Миусовым как с
пилотом и командиром, он с нескрываемым удивлением узнал, что Железный Ник
- шофер-лихач, впрочем, не имеющий за плечами не только аварий, но и
официальных нарушений; орудовцы хорошо знали вишневую "Волгу" и относились
к ее владельцу более чем снисходительно. Миусов держал все полковые
рекорды по скорости ездки с аэродрома до центра города на "Яве",
"Москвиче" и "Волге" - все эти средства транспорта, поочередно сменяя друг
друга, побывали в его руках. Командир звена, опытный летчик с незадавшейся
служебной карьерой, учившийся в авиашколе вместе с Миусовым, в ответ на
недоверчивые и недоуменные вопросы Гирина усмехнулся: "Ник - человек
сложный, в нем с налета-переворота не разберешься. На колесах он душу
отводит". Этот короткий разговор совершенно новым и очень ярким светом
обрисовал в глазах Александра несколько загадочную фигуру подполковника
Миусова. Старый командир звена, вечный капитан, как его называли в полку,
вскоре убыл в другую часть с повышением, а за него остался старший летчик
- "врио". И у Гирина начались первые и довольно неожиданные служебные