"Юрий Тупицын. Красные журавли" - читать интересную книгу автора

змейку, чтобы заметить за хвостом шлейф дыма, - он стал шире, чернее,
гуще. Пожар с каждой секундой набирал силу. Скорее всего горел не
двигатель, как Гирин решил поначалу, а топливный бак, расположенный сразу
же за кабиной летчиков. Под ударом одной из ветвей молнии бак треснул, и
керосин, отсасываемый изнутри встречным потоком воздуха, загорелся. Если
так, то жить самолету в самом благоприятном случае осталось немногие
десятки секунд. Надо катапультироваться! Кто осудит его, молодого летчика,
за то, что он покинул горящий, обреченный самолет? Разве он виноват, что
майор Ивасик не подает признаков жизни? А если штурман попросту убит
ударом молнии? Да и в конце концов кто и как узнает, что произошло в
воздухе на самом деле? Ведь нет ни связи, ни свидетелей: небо, солнце,
облака - вот и весь мир!
Но эта мысль вспыхнула и пропала без следа, как зарница. Бросить майора
Ивасика? Бросить командира?
Поступить так Александр не мог. Не мог, и все! По крайней мере, до тех
пор, пока огонь не подобрался к кабине, а самолет держится в воздухе.
Гирин приготовился к катапультированию, сбросив фонарь кабины. Но терпеть
решил до последнего! Он понимал, что если и на самом деле горит топливный
бак, то самолет в любую секунду может взорваться. Не найдут тогда,
наверное, ни Александра Гирина, ни майора Ивасика, похоронить-то будет
нечего. Все это Гирин отлично понимал. Мысль о самолете, одним вздохом
пламени превращающемся в ревущий факел, все время шевелилась в сознании и
жалила очень больно, но тут уж ничего не поделаешь. Надо было рисковать,
терпеть! И Александр терпел, хотя страсть как не хотелось помирать вот так
- ни с того ни с сего!
- Командир! Ивасик! Чтоб тебя! - давая выход напряжению, заорал Гирин и
прибавил в сердцах нечто уж вовсе непечатное, трехэтажное, но весьма
впечатляющее. Как ни странно, но это помогло.
- Чего орешь? Спокойно! - слабо, но вполне отчетливо откликнулся
Ивасик.
Переговорное устройство работало!
- Командир! - обрадовался Александр. - Командир, самолет горит!
Наверное, это радостное сообщение о пожаре в воздухе прозвучало совсем
по-идиотски, но Ивасик не удивился.
- Вижу. Меня контузило. Левая рука отнялась, - голос штурмана звучал
тихо, но удивительно спокойно. Это подчеркнутое спокойствие опытного
пилота заново обнажило перед Гириным всю драматичность ситуации. Ивасик
контужен, значит... Значит, всю ответственность должен брать на себя он,
лейтенант Гирин. Как это делается в пехоте, когда командир ранен,
контужен, убит, в общем, не может больше управлять боем? Слушай мою
команду!
Гирин покосился назад. Дымовой шлейф приобрел пугающие размеры.
Александру почудилось даже, что он разглядел языки пламени, но может быть,
это лишь почудилось. Как бы то ни было, медлить было равносильно
самоубийству.
- Приготовиться к катапультированию, - с неожиданной даже для самого
себя решительностью приказал Гирин.
Он немного гнусавил, явно подражая Миусову, но, конечно же, не
подозревал об этом. Подчеркнутая решительность объяснялась тем, что
Александр опасался спора и возражений со стороны Ивасика - по формальному