"Юрий Тупицын. Красные журавли" - читать интересную книгу автора

стрелок и шкал. Из-за этого и сам самолет, хотя он хорошо слушался рулей
и, набирая скорость, все плотнее садился в воздух, казался больным,
ущербным. Но часть приборов, а именно мембранно-анероидная группа -
высотомер, указатель скорости, вариометр - все-таки работала. Жить было
можно!
Гирин облегченно вздохнул и, только теперь задумавшись о случившемся,
сразу же и без колебаний решил - молния! Удар молнии в самолет - случай
редчайший и очень опасный, хорошо еще, что беды ограничились отказом
электрических приборов и сигнализации. Но... ограничились ли? Александр
обежал взглядом приборную доску, оглядел арматуру и остекление кабины,
носовую часть самолета, плоскости, приемники воздушного давления,
прислушался и принюхался... Как будто все было в целости, двигатель
работал как часы, но Гирину почудился слабый, едва уловимый посторонний
запах - запах гари. Выполняя мелкую змейку, небольшие отвороты вправо и
влево, что позволяло хорошо рассмотреть спутную струю самолета, Гирин,
выворачивая шею, обернулся назад. Сердце у него екнуло - за самолетом
тянулся след не очень густого, но хорошо заметного дыма. Пожар! Пожар, в
этом не было никакого сомнения.
Гирин принял обычную позу, машинально выровнял самолет. Окружающий мир,
мир огромный, необъятный - небо, солнце, облака - и мир крохотный - тесная
кабина, забитая приборами и арматурой, неуловимо изменился, словно на все
сущее упал резкий и яркий боковой свет. Замедлился самый бег времени, оно
начало совсем другой - мерный, звенящий и тревожный аварийный счет.
Пожарная сигнализация не сработала, но Александр не стал обольщаться -
ведь отказали все сигнальные устройства. Скорее всего отказала и система
тушения пожара, но Гирин все-таки включил ее и, нажав кнопку передатчика,
доложил на КП:
- Я двести тридцать пятый! Отказали приборы. Предположительно молния.
Пожар в зоне двигателя. Противопожарную включил, иду по горизонту. Как
поняли? Прием.
Гирин почти выкрикнул свой позывной, сам услышал этот зажатый крик и
устыдился. Эмоции - плохой помощник в аварийных ситуациях! Да и что
подумают о нем Миусов и пилоты, когда услышат его на КП? И свой доклад
Александр закончил размеренным, подчеркнуто спокойным тоном.
Земля молчала. С трудом выдержав паузу, Гирин начал докладывать во
второй раз, но осекся на полуслове. Вышла из строя вся система
сигнализации, отказали все приборы с электропитанием, не работали и
гироиндукционный и радиокомпасы. Значит, надо смотреть правде в глаза -
отказала и командная радиостанция. Докладов Гирина никто не слышит, никто
не знает, что творится с самолетом. Он один в этом странном,
противоестественном мире, собранном из тесной кабины и огромного сияющего
простора. Он один! И должен рассчитывать только на самого себя. Вдруг
Александра словно током ударило - как один? А Ивасик?
- Командир! - импульсивно закричал Гирин и покачал самолет с крыла на
крыло. - Командир!
Ивасик не отзывался.
Стало быть, его или контузило ударом молнии, или...
- Ивасик! - заорал Гирин, не желая додумывать до конца эту мысль, и еще
глубже покачал самолет с крыла на крыло. Штурман так и не подавал
признаков жизни. Гирин обернулся назад. Теперь уже не надо было делать и