"Юрий Тупицын. Ходовые испытания (Сборник "Мир "Искателя")" - читать интересную книгу автора

- Есть к запуску! - откликнулся Шегель.
Пока оператор делал подготовительные включения, Ларин уселся в кресле
поудобнее, подтянул привязные ремни и внутренне подобрался - запуск
плазменного реактора не шутка. Эта компактные сверхмощные ядерные машины
открывают перед космонавтикой невиданные перспективы, но они еще не
доведены до кондиции и полны эксплуатационных загадок. Иногда на них
находит, и они начинают капризничать, да так капризничать, что становится
жарко. Недаром испытания плазменных реакторов разрешены только в космосе
на высоте не менее пятисот километров от Земли. Только после двухчасовой
обкатки можно составить определенное мнение о годности реактора. Для
этого, собственно, и проводятся ходовые испытания.
- Реактор подготовлен, - доложил Шегель.
- Запуск!
Ларин откинул пластмассовый предохранительный колпачок и нажал пусковую
кнопку. Вот и все действия, которые должен выполнить командир, остальное -
дело автоматики. Ларин смотрел на контрольное табло, на индикаторах
которого одна за другой проходили управляющие команды. Подчиняясь этим
командам, из горячей зоны реактора в строго рассчитанном темпе выходит
сетка стоп-устройства, и в ней начинает циркулировать могучий плазменный
поток. Мощность его должна быть строго определенной, чуть меньше - реактор
недодаст десятки процентов мощности, чуть больше - плазма пробьется сквозь
защиту, и реактор начнет капризничать. Ну а если плазма повредит
автоматику, то будет совсем худо. Но если думать об этом, то лучше вообще
не садиться в кресло испытателя.
Размышления Ларина прервала контрольная лампа реактора - сигнализируя о
нормальном запуске, она вспыхнула ярким зеленым светом. Ларин облегченно
вздохнул, поправил наушники и стал ждать доклада Шегеля. Нормальный запуск
- понятие относительное. Только оператор, вооруженный специальными
приборами и еще больше - специальными знаниями, может дать окончательное
заключение о работе этой сложнейшей ядерной машины. Прошло десять секунд,
потом еще десять. Ларин нетерпеливо шевельнулся и собрался было уже
запросить, в чем дело, когда послышался спокойный тенорок Шегеля:
- Не нравится мне реактор, Андрей Николаевич.
Брови Ларина сдвинулись.
- А конкретнее?
- Во время запуска было три заброса активности и сбой с повторением
операции. Мне кажется, где-то есть утечка плазмы.
Ларин слушал оператора с большим вниманием. Конечно, Шегелю еще далеко
до классного оператора-космонавта. Плазменная техника развивалась так
бурно, что специалистов не хватало. Многим научным работникам пришлось
покинуть институты, лаборатории и отправиться в космос. Одним из них был и
Шегель. В нем еще крепко сидит закваска кабинетного ученого, зато он
великолепный знаток своего дела. Когда Ларин выбрал его в напарники для
испытаний, многие удивились, а кое-кто прямо заявил Ларину, что он делает
серьезную ошибку. Но Ларин только посмеивался: он знал, что делал. Шегель
был одним из соавторов проекта ходового плазменного реактора и знал его
как самого себя. Инженером-оператором он стал как-то неожиданно.
Поговаривали, что это связано с некой романтической историей. Краем уха
Ларин слышал: у Шегеля была неудачная любовь. Он отправился в космос якобы
для того, чтобы доказать ей, а может быть, и самому себе, что он не только