"Иван Сергеевич Тургенев. Касьян с Красивой Мечи (Из цикла "Записки охотника")" - читать интересную книгу автора

- Извольте садиться.
- Да ось сломалась...
- Сломалась-то она сломалась; ну, а до выселок доберемся... шагом, то
есть. Тут вот за рощей направо есть выселки, Юдиными прозываются.
- И ты думаешь, мы доедем?
Кучер мой не удостоил меня ответом.
- Я лучше пешком пойду, - сказал я.
- Как угодно-с...
И он махнул кнутом. Лошади тронулись.
Мы действительно добрались до выселков, хотя правое переднее колесо
едва держалось и необыкновенно странно вертелось. На одном пригорке оно
чуть-чуть не слетело; но кучер мой закричал на него озлобленным голосом, и
мы благополучно спустились.
Юдины выселки состояли из шести низеньких и маленьких избушек, уже
успевших скривиться набок, хотя их, вероятно, поставили недавно: дворы не у
всех были обнесены плетнем. Въезжая в эти выселки, мы не встретили ни одной
живой души; даже куриц не было видно на улице, даже собак; только одна,
черная, с куцым хвостом, торопливо выскочила при нас из совершенно высохшего
корыта, куда ее, должно быть, загнала жажда, и тотчас, без лая, опрометью
бросилась под ворота. Я зашел в первую избу, отворил дверь в сени, окликнул
хозяев - никто не отвечал мне. Я кликнул еще раз: голодное мяуканье
раздалось за другой дверью. Я толкнул ее ногой: худая кошка шмыгнула мимо
меня, сверкнув во тьме зелеными глазами. Я всунул голову в комнату,
посмотрел: темно, дымно и пусто. Я отправился на двор, и там никого не
было... В загородке теленок промычал; хромой серый гусь отковылял немного в
сторону. Я перешел во вторую избу - и во второй избе ни души. Я на двор...
По самой середине ярко освещенного двора, на самом, как говорится,
припеке, лежал, лицом к земле и накрывши голову армяком, как мне показалось,
мальчик. В нескольких шагах от него, возле плохой тележонки, стояла, под
соломенным навесом, худая лошаденка в оборванной сбруе. Солнечный свет,
падая струями сквозь узкие отверстия обветшалого намета, пестрил небольшими
светлыми пятнами ее косматую красно-гнедую шерсть. Тут же, в высокой
скворечнице, болтали скворцы, с спокойным любопытством поглядывая вниз из
своего воздушного домика. Я подошел к спящему, начал его будить...
Он поднял голову, увидал меня и тотчас вскочил на ноги... "Что, что
надо? что такое?" - забормотал он спросонья.
Я не тотчас ему ответил: до того поразила меня его наружность.
Вообразите себе карлика лет пятидесяти с маленьким, смуглым и сморщенным
лицом, острым носиком, карими, едва заметными глазками и курчавыми, густыми
черными волосами, которые, как шляпка на грибе, широко сидели на крошечной
его головке. Все тело его было чрезвычайно тщедушно и худо, и решительно
нельзя передать словами, до чего был необыкновенен и странен его взгляд.
- Что надо? - спросил он меня опять.
Я объяснил ему, в чем было дело, он слушал меня, не спуская с меня
своих медленно моргавших глаз.
- Так нельзя ли нам новую ось достать? - сказал я наконец, - я бы с
удовольствием заплатил.
- А вы кто такие? Охотники, что ли? - спросил он, окинув меня взором с
ног до головы.
- Охотники.