"Иван Сергеевич Тургенев. Часы" - читать интересную книгу автора

быть, подумал я, он меня внутренне порицает! Стало быть, я тоже дрянь в его
глазах! Сам он никогда до этого бы не унизился, не принял бы подачки от
Настасея! Но'что мне теперь остается сделать?
Отдать часы назад? Невозможно!
Я попытался было заговорить с Давыдом, спросить его совета. Он мне
ответил, что никому советов не дает и чтоб я поступил, как знаю. Как знаю?!
Помнится, я всю ночь потом не спал: раздумье меня мучило. Жаль былолишиться
часов- я их положил возле постели на ночной столик; они так приятно и
забавно постукивали... Но чувствовать, что Давыд меня презирает (да, нечего
обманываться! он презирает меня!)... это мне казалось невыносимым! К утру во
мне созрело решение... Я, правда, всплакнул-но и заснул зато, и как только
проснулся - наскоро оделся и выбежал на улицу. Я решился отдать мои часы
первому бедному, которого встречу!
IV
Я не успел отбежать далеко от дому, как уже наткнулся на то, что искал.
Мне попался мальчик лет десяти, босоногий оборвыш, который часто шлялся мимо
наших окон. Я тотчас подскочил к нему и-не дав ни ему, ни себе времени
опомниться - предложил ему мои часы.
Мальчик вытаращил глаза, одной рукой заслонил рот, как бы боясь
обжечься,- и протянул другую.
- Возьми, возьми,- пробормотал я,- они мои, я тебе дарю их-можешь
продать их и купить себе... ну там что-нибудь нужное... Прощай!
Я всунул часы ему в руку - и во всю прыть пустился домой. Постоявши
немного в нашей общей спальне за дверью и переведя дух, я приблизился к
Давыду, который только что кончил свой туалет и причесывал себе волосы.
- Знаешь что, Давыд? - начал я как можно более спокойным голосом.- Я
Настасеевы часы-то отдал.
Давыд глянул на меня и провел щеткой по вискам.
- Да,- прибавил я все тем же деловым тоном,- я их отдал. Тут есть такой
мальчик, очень бедный, нищий: так вот ему.
Давыд положил щетку на умывальный столик.
- Он может за деньги, которые выручит,- продолжал я,- приобрести
какую-нибудь полезную вещь. Все-таки за них он что-нибудь получит.
Я умолк.
- Ну что ж! дело хорошее! - проговорил наконец Давыд и пошел в
классную. Я последовал за ним.
- А коли тебя спросят-куда ты их дел?-обратился он ко мне.
- Я скажу, что я их обронил,- отвечал я небрежно. Больше о часах между
нами в тот день уже не было речи;
а все-таки мне сдавалось, что Давыд не только одобрял меня, но... до
некоторой степени... даже удивлялся мне. Право!
Y
Прошло еще два дня. Случилось так, что никто у нас в доме часов не
хватился. У отца вышла какая-то крупная;
неприятность с одним из его доверителей: ему было не до меня и не до
моих часов. Зато я беспрестанно думал о них! Даже одобрение...
предполагаемое одобрение Давыда меня не слишком утешало. Он же ничем
особенно его не выказывал: всего только раз сказал-и то вскользь, что не
ждал от меня такой удали. Решительно: пожертвование мое приходи
лось мне в убыток, оно не уравновешивалось тем удовольствием, которое