"Гарри Тортлдав. Император для легиона" - читать интересную книгу автораПроходя через рыночную площадь, Хелвис, Марк и Муниций распугивали стаи
воробьев, ворон и голубей, которые, громко чирикая, копошились у лотков с зерном. Уверенные, что их не тронут, птицы совсем не боялись людей. - Скоро они на горьком опыте убедятся в своей ошибке, - сказал Муниций, обходя голубя, чтобы не наступить на него. - Если город будет осажден, в первые несколько дней жители испекут немало пирогов с начинкой из птичьего мяса. После этого птицы не подпустят к себе людей ближе чем на пятнадцать шагов. Бродяги и нищие все еще толпились на краю рынка, хотя наиболее здоровые и крепкие из них уже исчезли искать пристанища в более безопасном месте. Широким жестом Муниций подал милостыню тощему седобородому мужчине, у которого не было левой ноги. Калека стоял у раскрытой двери таверны. - Ты дал ему золотой? - с удивлением спросил Марк, когда увидел, что солдат достал маленькую монетку вместо большой бронзовой, которые чеканили в Видессосе. - Эти так называемые деньги, выпущенные чертовым Императором-чиновником Стробилосом, ничего не стоят, так много в них меди. Дед Ортайяса - Стробилос - был Императором, пока Маврикиос Гаврас не сбросил его с трона четыре года назад. Монеты, выпущенные при его правлении, были настолько плохими, что побили все рекорды фальшивомонетчиков - "золотые" Стробилоса стоили чуть больше медяка. Муниций бросил калеке монету, и тот подхватил ее на лету. Настоящее это было золото или нет, но такая милостыня была более щедрой, чем ему обычно подавали. Нищий наклонил голову и поблагодарил римлян - в его видессианской речи слышался сильный васпураканский акцент. После этого он - Надеюсь, старик повеселится на славу, - сказал Муниций. - Похоже, он не слишком-то крепок. Скаурус внимательно посмотрел на легионера. Муниций всегда напоминал ему Гая Филиппа, посвятившего всю свою жизнь армии и приобретшего за годы службы несколько однобокий взгляд на жизнь. Однако у молодого легионера не было многолетнего опыта, который позволял старшему центуриону оценивать вещи трезво, без преувеличений, и эта реплика мало походила на то, что говорил Муниций обычно. - Если ты хочешь увидеть Ирэн так же сильно, как она тебя, - с улыбкой обратилась Хелвис к Муницию, - то ваша встреча и правда будет счастливой. Она все время говорит только о тебе. Темнобородое крестьянское лицо Муниция расплылось в улыбке, скрасившей его жесткое выражение. - Правда? - спросил он с непривычной застенчивостью в голосе, удивленный, как пятнадцатилетний мальчишка. - Последние несколько месяцев я много думал о том, какое это счастье - остаться в живых. И он умчался к Ирэн в маленький дом, где они с Хелвис снимали комнату. Марк понял, откуда у Муниция этот внезапный всплеск добрых чувств к людям. В своем роде Марк даже немного завидовал ему. Хелвис была прекрасной женщиной, пылкой и страстной, чудесным, умным другом, но трибун не ощущал в себе той волны счастья, которая захлестывала Муниция. Конечно, он тоже был счастлив, но совсем по-другому. Ну что ж, сказал он сам себе, тебе уже перевалило за тридцать, а Муницию едва исполнилось двадцать два года. Но только ли в возрасте дело, или я просто более холоден от природы? |
|
|