"Гарри Тортлдав. Император для легиона" - читать интересную книгу автора

Проходя через рыночную площадь, Хелвис, Марк и Муниций распугивали стаи
воробьев, ворон и голубей, которые, громко чирикая, копошились у лотков с
зерном. Уверенные, что их не тронут, птицы совсем не боялись людей.
- Скоро они на горьком опыте убедятся в своей ошибке, - сказал
Муниций, обходя голубя, чтобы не наступить на него. - Если город будет
осажден, в первые несколько дней жители испекут немало пирогов с начинкой
из птичьего мяса. После этого птицы не подпустят к себе людей ближе чем на
пятнадцать шагов.
Бродяги и нищие все еще толпились на краю рынка, хотя наиболее
здоровые и крепкие из них уже исчезли искать пристанища в более безопасном
месте. Широким жестом Муниций подал милостыню тощему седобородому мужчине,
у которого не было левой ноги. Калека стоял у раскрытой двери таверны.
- Ты дал ему золотой? - с удивлением спросил Марк, когда увидел, что
солдат достал маленькую монетку вместо большой бронзовой, которые чеканили
в Видессосе.
- Эти так называемые деньги, выпущенные чертовым
Императором-чиновником Стробилосом, ничего не стоят, так много в них меди.
Дед Ортайяса - Стробилос - был Императором, пока Маврикиос Гаврас не
сбросил его с трона четыре года назад. Монеты, выпущенные при его
правлении, были настолько плохими, что побили все рекорды
фальшивомонетчиков - "золотые" Стробилоса стоили чуть больше медяка.
Муниций бросил калеке монету, и тот подхватил ее на лету. Настоящее это
было золото или нет, но такая милостыня была более щедрой, чем ему обычно
подавали. Нищий наклонил голову и поблагодарил римлян - в его
видессианской речи слышался сильный васпураканский акцент. После этого он
спрятал монету за щеку и направился в ближайшую винную лавку.
- Надеюсь, старик повеселится на славу, - сказал Муниций. - Похоже,
он не слишком-то крепок.
Скаурус внимательно посмотрел на легионера. Муниций всегда напоминал
ему Гая Филиппа, посвятившего всю свою жизнь армии и приобретшего за годы
службы несколько однобокий взгляд на жизнь. Однако у молодого легионера не
было многолетнего опыта, который позволял старшему центуриону оценивать
вещи трезво, без преувеличений, и эта реплика мало походила на то, что
говорил Муниций обычно.
- Если ты хочешь увидеть Ирэн так же сильно, как она тебя, - с
улыбкой обратилась Хелвис к Муницию, - то ваша встреча и правда будет
счастливой. Она все время говорит только о тебе.
Темнобородое крестьянское лицо Муниция расплылось в улыбке,
скрасившей его жесткое выражение.
- Правда? - спросил он с непривычной застенчивостью в голосе,
удивленный, как пятнадцатилетний мальчишка. - Последние несколько месяцев
я много думал о том, какое это счастье - остаться в живых.
И он умчался к Ирэн в маленький дом, где они с Хелвис снимали
комнату. Марк понял, откуда у Муниция этот внезапный всплеск добрых чувств
к людям. В своем роде Марк даже немного завидовал ему. Хелвис была
прекрасной женщиной, пылкой и страстной, чудесным, умным другом, но трибун
не ощущал в себе той волны счастья, которая захлестывала Муниция. Конечно,
он тоже был счастлив, но совсем по-другому. Ну что ж, сказал он сам себе,
тебе уже перевалило за тридцать, а Муницию едва исполнилось двадцать два
года. Но только ли в возрасте дело, или я просто более холоден от природы?