"Гарри Тертлдав. Крисп Видесский (Видессийский цикл, Сага о Криспе 2)" - читать интересную книгу автора

напомнило Криспу, что патриарх к задержке не имеет никакого отношения.
Гнатий молча шагнул через порог Собора. Когда Крисп последовал за ним,
глазам императора потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к полумраку
притвора. Эта часть Собора была наименее блистательной - просто величественной.
Дальнюю стену занимала мозаика, изображавшая Фоса безбородым юношей, пастухом,
охраняющим свое стадо от волков; те, поджав хвосты, бежали к своему окутанному
мраком повелителю - Скотосу. Лицо бога зла было исполнено леденящей ненависти.
Мозаики на потолке изображали тех, кого соблазнили искушения Скотоса.
Погибшие души стояли, вморожены в вечный лед, и демоны с распростертыми черными
крыльями и пастями, полными жутких клыков, мучили несчастных жуткими пытками.
Во всем Соборе не нашлось бы и дюйма, лишенного украшений. Даже мраморный
дверной проем притвора был изукрашен искусной резьбой.
В высшей ее точке сияло солнце Фоса, и лучи его питали целый лес
иззубренных листьев, переплетавшихся хитроумными узорами.
Крисп приостановился, глянув на площадку перед выходом. Там, при свете
факелов, Барсим облачил его в тунику, поножи, юбку и красные сапоги,
составляющие облачение для коронации. Сапоги жали: стопы Анфима были меньше,
чем у Криспа. От мозолей император страдал до сего дня, хотя сапожники обещали
вот-вот изготовить пару сапог по размеру.
Гнатий прошел по инерции пару шагов, пока, обернувшись, не заметил, что
император отстал.
- Продолжим, ваше величество? - осведомился патриарх, так искусно изгнав
из голоса иронию, что слова его отдавали сарказмом.
Крисп хотел оскорбиться, но не нашел повода. Он проследовал за патриархом
под главный купол Собора. Приветствуя императора, сидевшие там высшие чиновники
и военачальники империи с женами, а также старшие прелаты и настоятели города
поднялись на ноги.
В любом другом месте роскошные одежды вельмож, крашеные яркими цветами,
прошитые золотыми и серебряными нитями, покрытые драгоценными камнями, едва ли
уступающими тем, что украшали нежную плоть и длинные волосы их супруг и
наложниц, несомненно, притягивали бы глаз. Но в Соборе главенствовали не они, и
даже чтобы быть замеченными, им приходилось соперничать.
Даже скамьи, с которых поднимались благородные господа и дамы, были
произведениями искусства в своем праве: сработанные из светлого дуба,
навощенные до солнечного блеска, инкрустированные красным сандалом и черным
деревом, каменьями и перламутром, ловившим и усиливавшим каждый солнечный блик.
Весь Собор, казалось, залит светом, как и подобает храму Фоса.
"Здесь, - читал Крисп в одной из хроник, посвященных строительству Собора,
- дух облекся плотью". В каком-нибудь провинциальном городке, вдали от столицы,
он так никогда и не понял бы, о чем говорит летописец. В городе Видессе пример
стоял перед глазами.
Золотые листы, серебряная фольга и перламутр отбрасывали солнечные лучи в
самые дальние углы храма, озаряя почти бестеневым светом четыре облицованные
моховиком колонны, поддерживавшие купол. Крисп глянул вниз и увидел собственное
отражение в золотом мраморе пола.
Стены Собора покрывали плитки снежно-белого мрамора, бирюзы и, на западе и
востоке, розового кварцита и оранжевого сардоникса, повторяя в камне сияющее
великолепие Фосовых небес. Взгляд невольно скользил в небо все выше, выше, к
полукуполам, где мозаики изображали деяния святых, угодных Фосу, а от
полукуполов не мог не подняться вверх, к центральному своду, откуда взирал на