"Гарри Тертлдав. Агент Византии " - читать интересную книгу автора

о том, чтобы она выжила. Сыпь появляется во время кризиса болезни. Если язвы
начнут покрываться струпьями и заживать, она будет жить. А иначе...
- И вы ничего не сможете еделать?
Магистр понимал, что умомяет врача, но сейчас он был готов на все.
- Если бы я мог, разве я не сделал бы этого для себя самого? - сказал
Риарио с резким смехом. - Я ненавижу оспу, и меня приводит в бешенство, что
я против нее беспомощен. Если, как говорят, оспа - проклятие Божие, то я
готов проклясть Бога за это.
Аргирос перекрестился в ответ на такое богохульство, но врач добавил
еще и неприличный жест из двух пальцев, какой часто используют итальянцы.
- Если бы вы видели столько умирающих в мучениях мужчин, и женщин вроде
вашей жены, и детей наподобие вашего сына, сколько видел я, вы бы меня
поняли. Когда Бог покарал Египет, фараон остался счастливчиком, потому что
Бог не наслал на него оспу.
Врач покачал головой и, казалось, погрузился в свои размышления.
- Покажите мне сына, раз уж я здесь. Но я не смогу ему чем-то помочь,
если он заразился, - с горечью добавил он.
Риарио оживился, увидев кувшин с молоком и спринцовку возле колыбели
Сергия.
- Что тут у нас? - спросил он. Аргирос объяснил. Доктор потер
подбородок и кивнул. - Умно. Этот трюк я должен был знать.
Он подошел к ребенку и потрогал лоб Сергия рукой, а потом, словно этого
было недостаточно, приложился к нему губами.
- Может быть, что-то и есть, - наконец промолвил он, - но кто скажет
наверняка? У малышей бывает жар от стольких причин. Если это опасно, вы
скоро увидите.
Доктор был нежен и ласков со своим пациентом, и заставил мальчика
улыбнуться, прежде чем опустил его в колыбель.
- Жаль, что не могу обнадежить вас. Разумеется вы бы охотнее пообщались
с врачом, который наговорил бы сладкой лжи.
- Нет, я предпочитаю честность, - сказал магистр, что поразило Риарио и
в то же время понравилось ему.
Врач порывисто кивнул и отправился на улицу.
- Еще один визит милосердия, - сказал он и закатил глаза, будто пытаясь
оценить, как много милосердия у него оставалось. - Удачи вам, Аргирос; я
зайду через пару дней или как только появится возможность.
Он кивнул еще раз и вышел.
На следующей неделе Аргирос понял, почему Риарио так ненавидел оспу.
Василий беспомощно наблюдал, как характерная сыпь покрыла лицо, руки, ноги и
даже живот и спину Елены.
Сначала отметины были красными и выпуклыми. Должно быть, они страшно
зудели, поскольку Елена скребла их до крови. Горячка вернулась с прежней
силой, так что больная теряла сознание. Аргирос вынужден был тряпьем
привязать ее руки к кровати, чтобы она не расцарапала себя в бреду.
В моменты, когда сознание частично возвращалось, она плакала и стонала.
- Я буду уродиной, Василий, уродиной. Разве ты меня будешь любить
такой?
Что бы он ни говорил, он не мог разубедить ее. Это изводило его не
меньше, чем картина того, как час за часом и день за днем симптомы болезни
становились все ужаснее. Иногда ему казалось, что он сходит с ума. иногда он