"Гарри Тертлдав. Агент Византии " - читать интересную книгу автора

даже сам желал потерять рассудок.
Особенно больно было сознавать, что он ничем не может облегчить ее
страдания. Он протирал ее язвы несколько раз в день. Прохлада могла чуть
уменьшить жар, но притирания жиром, медом или какими-либо другими
ингредиентами, которые он покупал, не снимали зуд.
Аргирос не мог заставить Елену есть, и за дни изматывающей лихорадки
она очень похудела.
Каждый день он выходил из дома только для того, чтобы принести свежего
молока для Сергия. Мальчик постепенно привыкал к импровизированному
приспособлению со спринцовкой, как до того он привык к материнской груди.
Это тоже печалило Аргироса, хотя хорошо было уже то, что у сына не
поднималась температура.
Аргирос ближе познакомился с Петром Склеросом и его большой семьей: они
были единственными здоровыми людьми, с которыми он общался. Пару раз он даже
ловил себя на мысли, что готов упрекнуть их - за то, что они не болели
оспой, - и тут же чувствовал стыд за свое малодушие.
Он не мог ничего поделать с собой, но был рад уйти из дома, и иногда
придумывал поводы, чтобы задержаться и не возвращаться сразу. Он помогал
детям Склероса наводить чистоту в коровнике, гнать коров на пастбище в парк
и обратно. А однажды он даже сам подоил корову.
- Вот, Сергий, - сказал он с глуповатой гордостью, когда принес
мальчику кувшин. - Твой папа надоил это молоко своими руками. Ведь оно
особенно вкусное, правда?
На Сергия этот подвиг не произвел впечатления.
Елене стало хуже. Красные пятна на ее коже превратились в пузыри,
которые сначала наполнились светлой жидкостью, а потом гноем. Пузыри
лопались, когда Елена билась в лихорадке, и от них распространялся жуткий
запах. Теперь она совсем ничего не ела и лишь пила немного воды. Она владела
своим телом ничуть не лучше маленького Сергия.
Дыхание ее стало хриплым и тяжелым. Кроме сыпи, на коже проступили
синяки. Она по-прежнему бредила, но двигалась все меньше. Все эти признаки
пугали Аргироса, и он побежал в церковь Святых Апостолов за священником для
причастия.
Хотя церковь эта уступала только Святой Софии, там служило всего
несколько священников. Одни умерли, другие бежали. Только один пошел к ним в
дом, когда Аргирос сказал, что у Елены оспа.
Остальных магистр обозвал трусами. Священник по имени Иоасаф коснулся
руки Аргироса.
- Они всего лишь люди, сын мой, - сказал прелат. - Не требуй от них
большего.
- Почему же вы не побоялись пойти?
Иоасаф пожал плечами. Его густая коричневая борода скрывала грудь.
- Бог рассудит по своему усмотрению. Остался бы я или пошел, я в Его
власти.
Магистр подумал, что бы на это сказал Риарио. Когда они со священником
вошли в дом, Елена была мертва.
Иоасаф помолился над ее телом, а затем обратился к Аргиросу:
- Она уже обрела покой и избавилась от мучений.
- Да, - тупо ответил Аргирос. Он был удивлен тому, что уже ничего не
чувствовал. Это напоминало рану от меча: рана была, но боль подступит