"Гарри Тертлдав. По воле Посейдона" - читать интересную книгу автора

- На этот раз "Афродита" пустится в плавание с весьма интересным
грузом, - сказал Соклей.
Они с Менедемом возвращались из гавани домой - братья жили по соседству
в северной части острова неподалеку от храма Деметры.
- У наших отцов есть на складе горшочки чернил, - согласился Менедем, -
и свитки папирусов, и пузырьки египетского макового сока. А еще мы
остановимся на Хиосе и запасемся там вином. - Он облизнулся. - Нет ничего
лучше хиосского вина. Оно густое, как мед, а по сладости даже превосходит
его.
- И в придачу куда крепче, - заметил Соклей. - Такие вина надо пить,
сильно разбавляя водой.
- Это ты у нас можешь пить такие вина основательно разбавленными, мой
дорогой братец. А что касается меня - я люблю время от времени хорошенько
повеселиться.
Соклей вздохнул.
- Я тоже люблю хорошее вино. Но мне не нравится лакать его
неразбавленным, как это делают варвары. Мне не нравится упиваться, а потом
крушить все вокруг и затевать драки.
Соклей был сторонником умеренного образа жизни и старался
придерживаться его не только в теории, но и на практике. Все философы
утверждали, что умеренность - добродетель. Однако, судя по взгляду, который
бросил на него Менедем, тот считал, что умеренность - порок, причем один из
наиболее мерзких.
Соклей снова вздохнул. У его двоюродного брата имелось немало
достоинств: он был красивым, сильным, отзывчивым и весьма неглупым. Он мог
вести корабль сквозь бурю так же легко, как и распевать песни, не выказывая
при этом страха.
"А каков я?" - спросил себя Соклей. И пожал плечами. Ну, красотой он,
прямо скажем, никогда не отличался - ни сейчас, ни в детстве. Соклей был
неплохим торговцем, однако всегда заключал сделки после долгих уговоров,
проявляя терпение. Он не был способен очаровать людей и при помощи лести или
своего обаяния заставить их поверить, что черное - это белое. Ростом Соклей
был куда выше Менедема, но, когда они раздевались и начинали бороться в
гимнасии, двоюродный брат всегда с неизменной легкостью бросал его на землю.
"У меня хороший стиль, когда я пишу прозой. Сам Теофраст говорил мне
это в Афинах, а ведь он даже еще более скуп на похвалу, чем был Аристотель,
когда возглавлял Лицей. Все утверждают, что Теофраст хвалит лишь немногих, я
помню, что и сам об этом читал. И кроме того, я всегда был сведущ - даже
более чем сведущ - в арифметике", - утешал себя Соклей.
Однако ему почему-то казалось, что всего этого недостаточно. Даже если
прибавить к его достоинствам умеренность и надежность, он все равно
проигрывает по сравнению с двоюродным братом. Соклей опять пожал плечами,
рассудив: "Я не могу стать Менедемом. Таким уж меня создали боги. Я должен
использовать как можно лучше то, что они даровали мне".
И тут его двоюродный брат засмеялся и показал куда-то пальцем.
- Смотри, Соклей. И вправду вот-вот наступит весна. Вон на стене сидит
геккон!
И точно: зеленовато-бурая ящерка на доме бедняка цеплялась за такой же
зеленовато-бурый, слепленный из грязи кирпич. Ящерка взбежала по стене с