"Гарри Тертлдав. По воле Посейдона" - читать интересную книгу автора

пустую оболочку креветки после того, как полностью высосал из ее хвоста
мясо.
Подали новые булочки, а в придачу - кальмара. Потом рабы принесли
плоские ячменные хлебцы и куски угря, приготовленного в сыре с луком-пореем,
чтобы придать кушанью остроту.
- Наш хозяин воистину царь щедрости! - провозгласил тучный Телеф.
Очевидно, он решил, что угорь - последняя перемена опсона. То же самое
подумал и Соклей, который присоединился к аплодисментам, когда в комнату
внесли еще и морскую собаку.
- Царь щедрости! - вновь закричал Телеф, и никто ему не возразил.
Некоторые пирующие оставили свой хлеб почти нетронутым, чтобы отдать
должное опсону. Но Соклей не последовал их примеру: лакомства лакомствами,
но хлеб для него являлся основным предметом трапезы. "Сократ бы это
одобрил, - подумал он, - даже если бы ему досталось куда меньше рыбы, чем
остальным".
Трапезу завершали сладкие печенья и сухие фрукты. Рабы принесли
маленькие чаши с водой для ополаскивания пальцев, затем вынесли столы из
андрона. Они вернулись, чтобы вымести с пола рыбьи кости, куски хлеба и
прочие объедки.
Вернувшись, рабы также захватили с собой венки и ленты, дабы пирующие
могли украсить головы. И только потом принесли неглубокие чаши для питья с
двумя ручками, а вместе с ними - кувшины с вином, кувшины с водой, огромный
кратер для смешивания содержимого этих кувшинов, черпак и сосуд для
разливания.
Соклей наблюдал за этими приготовлениями к симпосию со странными
смешанными чувствами предвкушения и ужаса. Винный океан Диониса мог стать
таким же штормовым, как Посейдоново море.
Первую чашу вина на симпосии никогда не выпивали до дна, по крайней
мере несколько глотков обязательно оставляли, чтобы выплеснуть их, совершив
возлияние в честь Диониса. Менедем смаковал сладкое, густое, крепкое
золотистое хиосское вино. Отдавать богу даже несколько глотков этого напитка
казалось ему постыдным и расточительным, но он все же, подобно остальным
пирующим, выплеснул остаток из чаши, совершив либатий, и пропел гимн в честь
Диониса.
- А теперь, - сказал его отец, - нам нужно выбрать симпосиарха, который
руководил бы нами этой ночью. Кто поведет нас по винноцветному морю?
Все улыбнулись, ибо Филодем процитировал Гомера.
Ксанф быстро поднял руку. Все притворились, что не замечают его: в
пьяном виде он был даже еще большим занудой, чем в трезвом.
Соклей тоже поднял руку. Это заставило Менедема последовать его
примеру. Он любил своего двоюродного брата, но ему хотелось как следует
налиться этой ночью, а он знал, что Соклей всю ночь будет приказывать
хорошенько разбавлять вино водой.
- Пусть симпосиархом будет Менедем, - сказал Телеф. - Уж он-то знает,
как хорошо проводить время.
Под смех и аплодисменты Менедем был утвержден в должности.
Соклей наклонился к брату и заметил:
- Мы с отцом уже почти дозрели до того, чтобы по пути домой цепляться
за стену, как тот геккон, которого мы с тобой видели утром, но да помогут
боги тем из наших друзей, что живут далеко отсюда.