"Надежда Тутова. Уж замуж невтерпеж " - читать интересную книгу автора

личное время, нельзя. Посему лицо стало занимать почти все пространство
картины, напоминая то ли шар, то ли головку сыра. А уж что касалось сходства
с оригиналом... Несмотря на это, портрет был гордостью Хафелы, что лишний
раз подтверждало его местоположение - в начале галереи на самом видном
месте. За него то я и примусь.
Оглядевшись по сторонам в поисках подручных материалов, обнаружила лишь
вазу с гребешками (вообще-то они страсть как воняли, но хозяйка замка любила
эти цветы и чувствовала только их божественный аромат). Маловато, но и это
подойдет. Вытащить толстые стебли и поломать их, чтоб сок потек - легче
легкого. А уж вызеленить цветочным соком губы, нос и глаза, добавив яркости
их обладательнице, точнее ее портрету, и того проще. Пара мазков по ушам,
несколько штрихов на тройном подбородке (самая точно переданная деталь!),
немного тонировки над верхней губой - и все готово. Осмотрев дело рук своих,
пришла к выводу, что во мне пропадает талант великого художника. Все же это
слишком просто: пришел, увидел, испугался. Надо бы чуть перепрятать портрет.
Точно, повешу-ка я сюда портрет лорда Килииентри, почившего супруга тетушки
Хафелы, а на его место обновленный потрет самой Хафелы. Так что сначала надо
будет найти, потом уж увидеть и испугаться, а может и посмеяться, ну, одним
словом - каждому в меру его способностей и мышления.
Расправившись с картинами, я направилась... на кухню - а где еще можно
обзавестись провизией и подкрепиться перед дальней дорогой (что дорога будет
дальней, даже не сомневалась)?! Благо путь туда знала хорошо, но, увы, он
пролегал мимо главной обеденной залы. На мое счастье обитатели замка в виду
позднего часа мирно почивали (а может, Бибиру и им чего в еду подмешал?),
поэтому путь был свободен. И все же я вздрагивала и замирала от каждого
шороха.
Добравшись до кухни, едва успела перевести дух, как где-то заскрипела
дверь. Вжавшись в нишу у мешков с картошкой, я ожидала худшего. Но, видимо
Всевышнего тронули мои слезы, ничего не случилось. Как и положено, в печи
горел огонь: слабый, едва заметный, но и его хватило, чтобы найти тряпку,
зачерпнуть в ковш воды и вытереть сапоги - надоело босиком шастать! Потратив
довольно много времени на шнуровку (при первой же возможности сменю обувь!),
я была довольна результатом: сапоги были слегка великоваты, что исправили
куски ткани, обмотанные вокруг ступней (кажется, их называют портянки, во
всяком случае, так их именовал мой папа, когда собирался в поход по лесу и
просил маман помочь ему со сборами). Пункт первый части третьей готов, пора
приниматься за следующий, дабы не пришлось тут встречать рассвет.
Хм, не густо, однако. Похоже, этот пастырь Страум или Страуму большой
любитель ужинов, завтраков и обедов: в схронах остались только неполный
каравай хлеба, несколько яблок, да ненавистная морковь. Порыскав еще немного
по кухонным залежам, с радостью обнаружила небольшой кусок вяленой говядины,
жаль не агейцами, маленький котелок, деревянный ковш с короткой ручкой,
такую же ложку и совсем маленькую кадку меда - даже не кадку, а кружку,
только с крышкой и без ручки. Найденное прибрала к вещам в юбке-мешке,
добавив и хлеб с яблоками, да соли набрала. Что ж, я готова. Ах, нет, воды
же еще взять надо, неизвестно ведь когда дойду до ручья или ключа. Ну, воду
я нашла быстро: в большой бочке у стола, чтоб кухаркам далеко бегать за ней
не пришлось, но подходящей тары не наблюдалось. В кувшине глиняном не
понесешь, того и гляди разобьется, да и с бутылью то же самое произойти
может. Потянувшись за чем-то темнеющем на верхней полке с плетеными