"Надежда Тутова. Уж замуж невтерпеж " - читать интересную книгу автора

фыркнула и относительно резво поскакала по улице.
Безусого? Это он о себе? А как же... ну, та растительность, что у него
над верхней губой имеется? Эх, опять вопросы без ответа.

Странная я, наверное. Если бы пришлось вести дневник, где описывались
все происходящие со мной события с того самого дня в середине ньяра, когда
так и оставшийся безвестным бандит украл меня из деревни тетушки Гретты,
записи были б весьма сумбурными. Почему? Все просто: иной день описывался бы
до минуточки, а иные недели и строчки одной не удостоились. Вообще-то в
детстве у меня был дневник. Я тогда впервые поехала с родителями и братом в
Патир. Мне выпало очень важное задание: отвлечь папа, пока маман с братом
покупают подарок к его дню рождения. Гуляя по одной из торговых улочек, в
маленькой лавке, в окне на подставке я увидела... книгу в ярко-алой атласной
обложке, расшитой желтыми цветами с зелеными листьями. Я забыла обо всем: и
о папа, и о поручении маман, не замечала шум улицы - книга манила меня.
Проследив взглядом, папа сразу понял, что так увлекло дочь. Не говоря ни
слова, он взял меня за руку и повел в лавку. Степенный владелец сей
диковинки рассказал, что это не книга, а дневник. Странное слово смутило, но
отнюдь не разочаровало. Папа поведал, что дневник, это как книга заклинаний
у волшебниц, только девочки пишут туда свои секреты, мечты, приключения. Но
писать надо очень аккуратно и красиво, ни разу не ошибившись. Помню, как
обещала папа писать без ошибок, одинаковыми ровными буквами. Прячущий улыбку
в складках губ купец, нахмурив брови, строго наказал держать слово, а не то
дневник улетит от меня и вернется в лавку, дожидаясь новой владелицы. Папа
заплатил тогда целый злотник, даже не задумываясь. От избытка чувств я
молчала. Я была невероятно счастлива, будто на моих глазах свершилось чудо.
В какой-то мере для маленькой девочки все так и было.
А в дневнике я ничего и не записала - не нашла достойных слов. Потом я
его подарила маман на Новый год. Вела ли она его, не знаю - ведь это был уже
ее дневник.
Первый день, тот самый, когда я покинула Мальбург, навсегда останется в
моей жизни как самый болезненный. Даже призывание золота в сравнение не
идет. Ну, почему мне никто не сказал, что новичку ехать в первый раз надо не
больше пары часов. Я... да я как самая настоящая дурочка промаялась в седле
почти до вечера! Усадить-то меня Тванери в седло усадил, а вот как я слезать
буду, не подумал. Я, естественно, тоже. Нежданно выяснила, что ехать с
кем-то в седле и самой - совершенно разные вещи! Слезть я не могла, даже
сдвинуться. Оригинальная композиция, застывшая у какого-то оврага,
напоминала забытый горе-скульпторами памятник. Мы постояли чуть-чуть. Потом
еще постояли... И еще... Зорька, при всем своем равнодушии, явно не намерена
была и далее изображать скульптуру. Как именно, я не поняла, но кобыла
измудрилась не то чтобы скинуть меня, а скорее помогла урониться точнехонько
в овраг. Хорошо хоть не в кусты - они же царапаются!
Из оврага пришлось выползать, поскольку ноги объявили забастовку, ни в
какую не желая двигаться. Мда... И как это у наездников ноги колесом не
становятся? Лично у меня... Эх, хорошо, что это было только с непривычки -
через недельку пообвыкла, ноги формы не поменяли, только болели... Словно
мне их отдавили, перекрутили и порубили одновременно. Впрочем, спина, руки и
все остальное болело не меньше.
На следующий день взбиралась в седло... Даже вспомнить страшно! Но