"Антон Твердов. Нет жизни никакой " - читать интересную книгу автора

Представляешь? Тотальное невезение.
- А мое невезение - врожденное, - печально проговорил Никита. - Еще
папа мой, Всеволод Михайлович, был невезучим с самого детства. Во дворе
дома, в котором он рос, не было ни одного дерева, с которого папа, когда был
мальчиком, не падал, каждый кирпич на близлежащей стройке, прежде чем
рухнуть на землю, вырвавшись из рук неопохмеленных рабочих, обязательно
делал вынужденную остановку на макушке чисто случайно проходящего мимо папы;
крупные окрестные собаки, заметив вышедшего на прогулку папу, с радостным
лаем кидались, чтобы порвать ему штаны или то место, которое эти штаны
прикрывают; был известен также случай, когда громадных размеров овчарка,
охранявшая территорию близлежащей стройки, затащила маленького папу в свою
конуру, очевидно, приняв его за какую-то диковинную игрушку. Дедушке с
бабушкой с большим трудом удалось на третьи сутки извлечь из конуры порядком
изжеванного сына. И так далее. Дорожно-транспортных происшествий на улице
Герцена, где прошло Детство моего папы, до появления на свет папы, не было
вовсе, а когда Всеволод Михайлович подрос и научился самостоятельно
передвигаться, число ДТП достигло рекордного количества, наверное, потому
что в каждом из происшествий мальчик Всеволод принимал непосредственное
Участие. Этот ярко выраженный синдром неудачника немного приутих, когда папа
женился, проявившись, впрочем, всего однажды - когда подкова, подаренная
родителями невесты и повешенная на притолоку "на счастье", упала и проломила
голову жениху, в связи с чем папа ночь, которая должна была стать первой
брачной, провел на привычной с детства больничной койке. Так, синдром
неудачника приутих, но через несколько лет относительно тихой семейной жизни
разыгрался вовсю... Да что там говорить... Не буду дальше рассказывать.
Грустная история.
- Чего тут грустного? - удивился полуцутик. - Вот то, что меня не взяли
в администрацию Цепочки, - это грустно. Представляешь, каких я дел мог бы
наворотить?
- Зная твой веселый нрав, представляю, - вздохнул Никита, которого,
кажется, потянуло на воспоминания. - Вообще ни мне, ни моей семье счастья не
было никогда... Папа пить начал, и как-то раз его, с тяжкого похмелья
пытавшегося стянуть с прилавка продуктового магазина бутылку пива, поймала
на месте преступления дебелая продавщица и, оставив свое рабочее место на
удачно подошедшую сменщицу, потащила ослабевшего с перепоя папу в ближайший
пункт милиции, где бывший известный писатель был заключен в "обезьянник", а
после переправлен в КПЗ. Как выяснилось немного позднее, папа ослаб не
только физически, но и морально - причем настолько, что следователю, который
вел его ничтожное дело, удалось навесить на него еще с десяток второсортных
кражонок, залежалых в пыльных бумагах с прошлого квартала.
Никита снова вздохнул.
- Папа мой получил четыре с половиной года и навсегда исчез из моей
жизни. Помер, наверное, где-нибудь на зоне, я не знаю... В мире живых
упоминания о нем я не встречал. Осталась только мама моя - Наталья
Вознесенская, - но и та, не перенеся разлуки с мужем, сама стала крепко
попивать, совсем перестала следить за собой и сыном своим, то есть мною, и
наконец тронулась рассудком - после особенно длительных посиделок она вдруг
объявила мне, что потолстела - и опухла от пьянства настолько, что теперь не
может протиснуться в дверь. А мне не оставалось ничего другого, как
перестать шляться по улицам и начать заботиться о матери, которая, ссылаясь