"Антон Твердов. Нет жизни никакой " - читать интересную книгу автора

компьютером, глядя невидящими глазами в монитор. И очнулся только тогда,
когда наручные часы его пропиликали полночь.
Степан Михайлович зевнул, потянулся и понял, что никакие вопросы решать
сегодня не будет. Завтра - другое дело.
Не желая возиться с кнопками, он выдернул шнур из розетки, накинул на
себя пальто, нарочито небрежно повязал шарф. Вышел из кабинета, запер дверь,
спустился на первый этаж, с трудом растолкал спящего на вахте охранника
Осипа.
Осип гаркнул, просыпаясь, утер с подбородка теплую со сна слюну и
рванулся к двери, хрипло бормоча какую-то чушь о том, что денег вечно не
хватает, вот и приходится работать на трех работах, да еще в ночную смену,
тут поневоле закемаришь и ничего такого нет в том, что на секунду глаза
прикрыл... и что-то еще такое... Степан Михайлович не слушал.
- Сейчас... сейчас, - давясь рвущейся из нутра зевотой, бормотал Осип,
терзая сверкающие рычажки недавно поставленного дверного замка - замок не
поддавался слабым от недосыпа рукам Осипа, но у того недоставало сил
злиться, и он методично проделывал одну и ту же операцию открывания еще раз
и еще... - Сейчас... денег-то нет... три работы и ночная смена...
Турусов пожал плечами. Он уже застегнул пальто - черное, длиннополое, с
широким воротником и двумя рядами сверкающих пуговиц, - очень даже приличное
пальто, но обладающее одной досадной особенностью - как только Степан
Михайлович его надевал, множество пылинок и соринок липло на плотный драп,
словно Степан Михайлович был постоянно наэлектризован. Это обстоятельство до
крайности раздражало аккуратного вообще-то Турусова, и у него давно
выработалась привычка: простаивая ли с отрешенным видом в кабине лифта или в
магазинной очереди - он, не глядя, быстрыми щипками обирал с пальто мусор.
Вот и сейчас - Турусов, ожидая Осипа, хмуро смотрит в забранное узорной
решеткой окно, а белые руки его, как пара холеных цыплят, пасутся на черном
драпе.
- Пожалте, - справившись наконец с системой замка, проговорил Осип и,
прокашлявшись, распахнул дверь.
Поежившись при виде иссеченной снежными хлопьями черноты, Турусов
шагнул за порог. Дверь за ним сразу же захлопнулась, но было еще слышно, как
Осип бормотал что-то, видимо, по инерции.
Степан Михайлович поднял воротник пальто и, заложив руки в карманы,
зашагал к темной дыре подворотни.
"И ночь поглотила его, - толкнулась и исчезла почти неощутимая мысль в
глубинах его сознания. - Одинокого человека, шагающего в темноте... упрямо
разрезающего небытие багровым мерцанием глаз, в которых еще не погас огонь
страсти..."
Пройдя половину расстояния от редакции до собственного дома, Степан
Михайлович успел в достаточной степени проникнуться мыслями о собственном
извечном одиночестве в частности и тщете земного существования вообще,
поэтому, когда ноги его привели не к подъезду дома, а к Дверям сверкающего
огнями ночного супермаркета, он остановился и недоуменно оглянулся, стараясь
понять, чего ему тут надо.
Ответ, впрочем, тут же выплыл - откуда-то из района желудка.
"Жрать хочется", - подумал Турусов и сглотнул слюну.
Чтобы войти, Степану Михайловичу пришлось обойти стороной совершенно
дикую парочку, выпивающую водку из пластиковых стаканчиков прямо на