"Антон Твердов. Приятно познакомиться " - читать интересную книгу автора

Я закурил и посмотрел вниз. На мокром асфальте пестрела причудливая
мозаика из опавших осенних листьев. Некоторое время я рассматривал ее, а
потом освежил узор двумя желтыми листочками квитанций. И достал из кармана
пальто припасенную заранее бутылку портвейна.
Портвейн оказался отвратительным, настроение у меня было поганое,
самочувствие ужасное, погода портилась, потому что и в этом году, судя по
всему, сентябрь выдался на редкость паршивый.
Портвейн закончился довольно быстро. Я посидел немного на лавочке,
ожидая воспетый Хайямом счастливый момент между трезвостью и опьянением, но
момент все не наступал или, может быть, давно миновал, а я его не заметил.
Скорее всего так оно и было, потому что в голове основательно шумело, и со
дна сознания, как пузыри в закипавшем чайнике, стали подниматься мысли о
бренности бытия и необходимости пойти и взять еще одну бутылку. Тем более
что сумерки постепенно сгущались и парк оживал. Откуда-то из-за деревьев
стали доноситься оживленные возгласы, кто-то засвистел. Я покинул скамейку и
быстрым шагом направился туда, где, как я помнил, располагалась пельменная.
Я еще во время первого посещения этой пельменной обратил внимание на
то, что никаких пельменей тут не было и в помине. Отпускали водку, пиво и
портвейн в розлив, а на стойке располагалась глубокая емкость, похожая на
небольшое корытце. Емкость до краев была полна мутным рассолом, в котором
плавали мелко порубленные соленые огурцы. Соленые огурцы я терпеть не мог
даже в качестве закуски, поэтому, купив бутылку водки, присоединился к
одному из столиков, за которым, терзая засушенные трупики воблы, пили пиво
два мужика. Вообще за тем же столиком сидел еще третий, но он в трапезе не
принимал участия, поскольку дремал, положив голову на замурзанную
поверхность стола. Как я и ожидал, меня приняли в компанию немедленно после
того, как я выставил свою бутылку.
- Степан, - представился один из мужиков, разлив водку по стаканам. -
Отчество Игнатьевич, но можно просто - Степан. Я с колбасного завода, -
добавил он шепотом, будто посвящая меня в тайну какого-то заговора.
- Антон, - сказал я, пожав протянутую руку.
Второй мой случайный собутыльник по сравнению с первым выглядел более
внушительно. Угловатая, лишенная всякой растительности голова торчала между
утесоподобных плеч словно выброшенный на мель крейсер. Кулаки, лежащие на
столе, напоминали булыжники, а выражение лица - вещающий о русской угрозе
агитационный американский плакат времен холодной войны. Тем не менее звали
собутыльника - Абрам. Представляясь, он сказал просто:
- Если надо кому-нибудь поблизости в контрабас пробить, зови меня.
Пробью.
Я пообещал, хотя не был уверен в том, что это значит: "пробить в
контрабас".
Мы выпили, закусив воблой. Некоторое время Степан Игнатьевич и Абрам
молча смотрели на меня, видимо, ожидая каких-то слов, но так как я не успел
еще придумать подходящую тему для разговора, Степан Игнатьевич разлил по
новой. - Хорошо сидим, - выпив, проговорил я. к Абрам кивнул и пошевелил
могучими плечами. А Степан Игнатьевич сурово поглядел вперед, крякнул, вытер
ладонью рот и сказал, явно продолжая начатый еще до моего появления
разговор:
- Так вот правильно говорят - в лесу медведь, а в доме мачеха. Как отец
мой эту лярву привел в дом, так мое счастливое детство и закончилось.