"Марк Твен. Человек, который совратил Гедлиберг" - читать интересную книгу автора

почему поднялись вы?
- С величайшим удовольствием. Потому что это была моя записка.
- Наглая ложь! Ее написал я!
Тут уж оцепенел сам преподобный мистер Берджес. Он бессмысленно
переводил взгляд с одного на другого и, видимо, не знал, как поступить.
Присутствующие совсем растерялись. И вдруг стряпчий Вилсон сказал:
- Я прошу председателя огласить подпись, стоящую на этой записке.
Председатель пришел в себя и прочел:
- Джон Уортон Билсон.
- Ну что! - возопил Билсон. - Что вы теперь скажете? Как вы объясните
мне и оскорбленному вами собранию это самозванство?
- Объяснений не дождетесь, сэр! Я публично обвиняю вас в том, что вы
ухитрились выкрасть мою записку у мистера Берджеса, сняли с нее копию и
скрепили своей подписью. Иначе вам не удалось бы узнать эти слова. Кроме
меня, их никто не знает - ни один человек!
Положение становилось скандальным. Все заметили с прискорбием, что
стенографы строчат, как одержимые. Слышались голоса: "К порядку! К
порядку!" Берджес застучал молоточком по столу и сказал:
- Не будем забывать о благопристойности! Произошло явное недоразумение,
только и всего. Если мистер Вилсон давал мне письмо - а теперь я
вспоминаю, что это так и было, - значит, оно у меня.
Он вынул из кармана еще один конверт, распечатал его, пробежал записку
и несколько минут молчал, не скрывая своего недоумения и беспокойства.
Потом машинально развел руками, хотел что-то сказать и запнулся на
полуслове. Послышались крики:
- Прочтите вслух, вслух! Что там написано?
И тогда Берджес начал, еле ворочая языком, словно во сне:
- "Я сказал несчастному чужестранцу следующее: "Вы не такой плохой
человек. (Все с изумлением уставились на Берджеса.) Ступайте и
постарайтесь исправиться". (Шепот: Поразительно! Что это значит?) Внизу
подпись, - сказал председатель: - "Терлоу Дж.Вилсон".
- Вот видите! - крикнул Вилсон. - Теперь все ясно. Я так и знал, что
моя записка была украдена!
- Украдена? - возопил Билсон. - Я вам покажу, как меня...
Председатель. Спокойствие, джентльмены, спокойствие! Сядьте оба; прошу
вас!
Они повиновались, негодующе тряся головой и ворча что-то себе под нос.
Публика была ошарашена - вот странная история! Как же тут поступить?
И вдруг с места поднялся Томсон. Томсон был шапочником. Ему очень
хотелось принадлежать к числу Девятнадцати, но такая честь была слишком
велика для владельца маленькой мастерской. Томсон сказал:
- Господин председатель, разрешите мне обратиться к вам с вопросом:
неужели оба джентльмена правы? Рассудите сами, сэр, могли ли они
обратиться к чужестранцу с одними и теми же словами? На мой взгляд...
Но его перебил поднявшийся с места скорняк. Скорняк был из недовольных.
Он считал, что ему сам бог велит занять место среди Девятнадцати, но те
его никак не признавали. Поэтому он держался грубовато и в выражениях тоже
не очень стеснялся.
- Не в этом дело. Такая вещь может случиться раза два за сто лет, но
что касается прочего, то позвольте не поверить. Чтобы кто-нибудь из них