"Марк Твен. Как избавиться от речей" - читать интересную книгу автора

предоставляют слово, он поднимается и оглядывается вокруг с видом крайнего
изумления. Непосвященные не понимают, в чем тут дело, посвященным же все
ясно.
Посвященные знают, что произойдет. Когда стихнут аплодисменты и топот,
этот ветеран скажет: "Господин председатель, поскольку час поздний, я не
хотел изменять своему решению, принятому в начале вечера: если мне вдруг
дадут слово, просто подняться, поблагодарить за честь и уступить место более
достойным - тем, кому есть что сказать. Но, сэр, меня, так потрясло
замечание генерала Смита о падении нравственности, что..." и т. д. и т. п. И
не успеете вы оглянуться, как от комплиментов генералу он незаметно
переходит к своей заранее составленной речи, и вы, хоть убей, не припомните,
где в когда он сумел связать их воедино. И вот он уже парит на крыльях
превосходно тренированной памяти, чуть грешит против правил грамматики
здесь, якобы ненарочно повторяется там, нет-нет ловко разыгрывает легкое
замешательство, кое-где запинается и заикается в поисках нужного слова,
отвергает одно, другое, наконец находит подходящее, единственное в своем
роде, и произносит его с довольным видом человека, который вышел из
затруднительного положения линь по счастливой случайности - и даже на сотню
долларов не променял бы эту случайность; и всю речь он пересыпает остротами,
касающимися предыдущих выступлений. Наконец, уже опускаясь на место, он с
величайшим искусством вдруг спохватывается, будто его осенило, наклоняется
над столом и пускает последний фейерверк, который затмевает своим блеском
звезды на небесах и заставляет всех рты разинуть от восхищения. Между тем и
фейерверк и паза - результат примерно недельной тренировки.
Таких людей, увы, не исправишь. Это еретики, самозабвенно преданные
своей ереси. Оставьте их в покое. Но встречаются ораторы, которые еще
поддаются исправлению. Ораторы, выступающие действительно экспромтом. Я имею
в виду человека, который "не ожидал, что ему дадут слово, и не подготовился"
-и тем не менее ковыляет в попискивает, полагая, что непредумышленное
преступление ему не поставят в вину. То и дело он заявляет: "не смею вас
дольше задерживать", поминутно повторяет: "еще одно слово и я кончаю", - но
тут же вспоминает что-либо несущественное и продолжает говорить. Этот
человек понятия не имеет, как долго мелет его мельница. Ему нравится ее
скрип, вот он и скрипит, и слушает сам себя, и наслаждается, не замечая, как
летит время; когда же наконец он садится и заглядывает в закрома, то с
величайшим удивлением обнаруживает, как ничтожно мало муки намолол и как
бессовестно долго ее перемалывал. Обычно выясняется, что он ничего не
сказал, - открытие, неизбежное для неподготовленного оратора, которое, к
несчастью, он делает последним из присутствующих. Этого человека еще можно
исправить. Так же как и его ближайшего родственника, с которым, помнится,
мне приходилось встречаться, - оратора, который запасается двумя-тремя
вступительными фразами, рассчитывая, что остальные посыплются на него, как
манна небесная, и он подхватит их на лету. Как правило, его ждет
разочарование. Нетрудно догадаться, где кончается заготовленное им
вступление и начинается экспромт. Иногда такое вступление сооружается на
самом банкете; оно может состоять из десятки фраз, но чаще их всего две, а
еще чаще - это одно-единствснное изречение; но оно сразу же показалось таким
удачным, ярким, бьющим в точку и остроумным, что создатель его, счастливец,
снесший это золотое яичко, удовлетворенно кудахчет над ним, и лелеет его, и
полирует, и мысленно потирает руки, представляя себе, как прекрасно все