"Ю.Н.Тынянов. Пушкин. Детство. (1 часть)" - читать интересную книгу автора

Абрамыч кой-как замял скандальное дело. К этому времени Петр Абрамыч,
находясь уже в отставке и будучи опекуном, развелся с женой и бежал с
одной лихою девицею из Пскова, где проживал, в свою деревню Ельцы, оттуда
послал жене уведомление, чтобы к успокоению его она более с ним не жила.
Ездя увещевать преступного брата, он нашел с ним много общих взглядов и
точек соприкосновения.
Наезды эти кончались общим братским загулом, продолжавшимся с неделю и
более. Вскоре старая обольстительница впутала и Петра Абрамовича в
денежные счеты; по заемным письмам брата он передал красавице много денег
и сам чуть не разорился. Находясь в отставке, но еще в полных силах, он
вскоре окончательно переехал в близкое соседство к преступному брату.
Беспутная роскошь, в которой тот жил, его прельстила. Проживал он со своею
лихою девицею в маленьком сельце Петровском, рядом с селом Михайловским,
где жил двоеженец брат. Жил он там, по слухам, весело, но никого к себе не
пускал, а к нему никто не ездил. Выезжал же он главным образом для ведения
путаной тяжбы о разделе с супругою и сыном Вениамином. Так его занесло в
Москву.
Все были озадачены.
Для Сергея Львовича встреча была неприятна, особенно ввиду присутствия
Карамзина. Аннибалы, с которыми он породнился, были фамилия по
необычайности и известному всем началу не без значения и даже по-своему
почтенная. Но так было на словах, в отсутствие старых арапов. В отдалении
от них никто не мог вообразить, как желты и черны арапские лица. Поэтому,
относясь к Ивану Абрамовичу, как и вся петербургская гвардейская молодежь,
с почтительной усмешкой и снисходительным любопытством, он вовсе не
стремился повидать блудного тестя и в особенности не желал встреч с
жениной родн╕ю в присутствии лиц, мнением которых дорожил. La belle
creole(1) была хороша, ее судьба увлекательна, но появление арапа-дяди
неуместно. Лицо его было совершенно арапское, и внезапный ин-
- -----------------------------------------
(1) Прекрасная креолка (фр.)
[23]
терес к нему посторонних лиц неприличен. Любопытство, которое старый арап
выказал младенцу, в честь коего Сергей Львович и устроил, в сущности,
сегодняшний куртаг, смутило всех. Занятые друг другом, событиями, играми,
воспоминаниями сердца и стихами, гости до сих пор не имели времени и
предлога вспомнить о ребенке. Как на грех ребенок все время молчал, не
подавал голоса. В самом деле, где он был сейчас? Верней всего, спал на
антресолях.
Сам арап тоже был в нерешительности. Он не ожидал встретить гостей.
Личико его было морщинистое, жеваное, глазки живые, коричневые, кофейные,
с темными желтыми белками, как у больных желтухой, а ноздри широки.
Француз с любопытством глядел на него. Старик вдруг остановил обезьяньи
глазки на Сергее Львовиче и спросил хрипло:
- Может статься, я помешал?
Марья Алексеевна вдруг ответила, недовольно, но вежливо:
- Что ж, садись, Петр Абрамыч.
Арап улыбнулся; он оскалил белые зубы, и сморщенное печеным яблоком
личико вдруг стало детским.
- Благодарю, сударыня сестрица, - сказал он нежно, и женщины увидели,