"Юрий Тынянов. Малолетный Витушишников (рассказ) " - читать интересную книгу автора

- Машинка для языка... Он стоял.
Досмотр шел; вскрывались ящики, вещи извлекались. Оставались всего два
ящика, большие и хорошего вида.
- Экспедицьон офицель (1), - сказал таможенный тихо. Ящики с
такою надписью отправлялись на министерства, посольства и вскрытию не
подлежали.
(1) Expedition officielle (франц.) - официальная посылка;
экспедиция - отделение почтамта.

Он посмотрел поверх должностных лиц, бесстрастно.
- Expedition - это вы, - сказал он, - officielle - это я. Вскрыть.
Легкий вздох прошел по залу.
Началось вскрытие клади, которая много лет безмолвно пропускалась
лицами таможенного ведомства, не имеющими права интересоваться содержанием.
- Досмотреть и перечислить.
И здесь произошло событие, не предвиденное даже императором.
- Сорочки женские шелковые, штук: двадцать, - сказал чиновник.
- Одеяла ватные, шелковые, с кистями, штук: пять...
- Полотно батист, мануфактур Жирард, кусков: десять...
- Зеркала филигрань...
Бросились к ящику проверять адрес - оказалось в порядке: груз
казенный, expйdition officielle. И что впопыхах раньше не прочли: для
отдельного корпуса жандармов шефа графа Орлова.
- Чулок женских шелковых, пар: двадцать... Император, несколько
опешив, стоял.
Вдруг манием руки он прервал пересчет.
- Доставить к нему на квартиру, - сказал он. Близкостоящему чиновнику
послышалось как бы еще:
- Свинья! -
но чиновник не осмелился расслышать и до самой смерти донес
воспоминание, что император сказал вовсе не "свинья", а "семья", желая таким
образом объяснить содержание официального пакета семейными обстоятельствами
шефа жандармов графа Орлова.
И большими шагами, производя звон большими шпорами, еще возвысясь в
росте, император, посмотрев на всех, удалился в негодовании.

9
Император страдал избытком воображения.
Обычно он не только гневался, но еще и воображал, что гневается. Он
даже отчетливо видел со стороны всю картину и все значение своего гнева.
Вместе с тем его раздражительность была чувство не простое. Составив себе
определенное законными установлениями представление об окружающем, он
негодовал, находя его другим. Но как он понимал, насколько ниже его все
окружающие, то ничего, в сущности, не имел против того, чтобы они имели свои
слабости.
Однако случай с графом Орловым его озадачил.
Направляясь в таможенное ведомство, он думал, что откроет там
какое-нибудь злоупотребление, неясно представляя, какое именно. Он знал, что
шеф жандармов берет большие взятки и даже переписал на себя чьи-то золотые
прииски, но мирился с этим ввиду больших, чисто политических размеров