"Марина Юденич. Я отворил пред тобою дверь... [D]" - читать интересную книгу автора

Квартира встретила его ставшим уже привычным неуютом, спертостью
воздуха, толстым слоем пыли на мебели, парой грязных тарелок в раковине на
кухне, крошках на кухонном столе и пустотой холодильника Казалось, здесь не
жили как минимум неделю, а то и две, на самом же деле он покинул свое
холодное жилище сегодня утром. и пару дней назад даже проводил в нем
какое-то подобие уборки Но так получалось всегда и он никогда не мог
объяснить себе( а больше этим никто уже давно не интересовался) почему его
жилище моментально обретает черты запустения и едва ли не тлена, как только
он покидает его хотя бы не на долго.
Мистика какая-то, - в сотый раз сказал он сам себе и своей неуютной
квартире и начал не спеша готовить вечерний чай, в чем не было собственно
никакой необходимости- он не был голоден Но ему каким-то образом чудилось, а
вернее мысль эта просто сидела у него в подсознании, что если он перестанет
вечером пить чай, а утром - завтракать( хотя организм его категорически не
желал по утрам никакой телесной пищи, только духовной - в виде свежих газет
и утренних телевизионных программ), то квартира и вовсе перестанет принимать
его и вернувшись сюда однажды, он просто найдет дверь каким-нибудь дичайшим
первобытным, а вернее способом времен гражданской войны и интервенции
заколоченной и покрытой - это уже из чисто сказочной области толстым слоем
паутины Вот такими были его неосознанные страхи Но к психоаналитикам он не
обращался, а самостоятельно причину этих явлений и своих ощущений по их
поводу понять не мог.
С чашкой горячего чая, он направился не к письменному столу, как
раньше, а в телевизионно-диванное лежбище, где проводил теперь все больше
свободного времени, но как всегда остановился возле стены, на которой висели
три небольшие старинные гравюры, укрытые от времени за толстыми стеклами
Гравюры, собственно, составляли триптих - и это была пожалуй самая ценная,
не считая громадной библиотеки, вещь в его доме Вернее, вещь эта была
бесценной Три небольшие гравюры - конца шестнадцатого века- как три кадра
фотохроники, последовательно запечатлели три разных момента одного события
Впрочем, уместнее здесь будет сказать - трагедии, ибо речь шла о казни.
Много лет назад, еще будучи подающим большие, если не сказать блестящие
надежды, аспирантом исторического факультета, он, специализируясь на истории
святой инквизиции, которая наибольшего расцвета и размаха достигала в
Испании, наткнулся на историю обвинения в колдовстве и казни
представительницы одной из самых знатных и богатых семей страны Это
показалось ему странным, не укладывающимся в логику обычных процессов святой
инквизиции Азарт исследователя и так не дремавший в нем, тут разгулялся
вовсю и он погрузился в ту стародавнюю трагедию умом и сердцем на
долгие-долгие годы В начале исследования с ним происходили вещи
замечательные, он делал находки, которые буквально потрясали ученый мир, из
числа близко интересующихся темой Это было чудно, увлекательно и лишь
непонятно и оттого слега, самую малость тревожно, было ему от мысли, почему
за долгие годы исследования не новой в общем темы, никто не обнаружил то,
что оказывалось для него лежащим на едва ли не на поверхности Тревогу он
гнал или предпочитал попросту не замечать, но много и с удовольствием
рассуждал вслух и про себя о везении, которое становится наградой за
упорство и истине, которая является избранным Спроси его тогда кто- кем и
для чего избранным, он врятли бы ответил Впрочем его и не спрашивали,
предпочитая восторженно слушать и, случалось, завидовать - он был удачлив,