"Марина Юденич. Я отворил пред тобою дверь... [D]" - читать интересную книгу автора

популярен и неукротимо устремлен в будущее.
Тогда же и столь же удивительным образом к нему попали три старинные
гравюры Глубокий, древний скорее старец, настоящий арбатский букинист, (
таких уж нет ныне, на смену им пришли, увы, как и в молодости, ловкие и
лживые, но благообразно состарившиеся фарцовщики ), в пыльной лавчонке
которого он проводил много времени, выискивая манускрипты интересующей его
эпохи, позвонил ему поздно вечером и старческим своим, глуховатым голосом,
слегка гнусавя, настойчиво просил приехать незамедлительно Заинтригованный,
он помчался на такси, благо с Чистых прудов, на которых он тогда жил до
арбатских переулков было рукой подать Старик разложил перед ним три
пожелтевших, хрупких от времени листа Содержание оттиснутых на них картин с
трудом можно было разобрать в свете тусклой лампы под тяжелым бронзовым
абажуром - рисунок был исполнен линиями чрезвычайно тонкими, близко
расположенными друг к другу, плотно покрывающими пространство бумаги.
Особенно это казалось тех фрагментов, где художник изображал толпу- головы,
руки, ноги, туловища людей и коней переплелись в ней так тесно и причудливо,
что сразу невозможно было определить, что и кому здесь принадлежит - все
представлялось странным клубком чрезвычайно тонкого кружева Впрочем сюжет
все же был ясен сразу: триптих являл взору картину средневековой казни - на
первом картоне - повозка с распластавшимся на ней телом жертвы двигалась по
узкой, запруженной толпой улочке, очевидно, направляясь к месту казни Вторая
картина изображала саму казнь - средневековую площадь с неизменным
готическим собором, в центре которой на костре пылало тело жертвы. Здесь
было хорошо видно, что это женщина с пышной копной волос, возле костра
изображены были несколько священнослужителей в длинных сутанах, поодаль
высилась группа всадников, одетых в пышные вычурные одежды Третья гравюра
показалась ему тогда самой странной, ощущение это не покидало его и потом,
сколько бы не изучал он впоследствии загадочный рисунок - на нем неизвестный
художник изобразил соборную площадь уже совершенно опустевшей, в том месте
где только что пылал костер и возносился жуткий столб с пригвожденной к нему
жертвой - теперь был заметен лишь небольшой холмик из пепла и обгоревших
досок и тлеющих углей - стремилась в небо узкая струйка дыма А рядом в самом
центре площади одиноко стоял человек Был он заметно худощав и как-то очень,
неестественно, даже нарушая пропорции, высок, фигуру и лицо его скрывало
одеяние отдаленно похожее на монашескую сутану, широкое, перехваченное в
талии тонким поясом с длинными рукавами и большим капюшоном..
Гравюры эти даже по тем, советским, не знавшим еще истинных цен,
временам, стоили баснословно дорого, но старый букинист первым позвал его,
довольно известного, но совершенно небогатого аспиранта-историка.
Я знаю, сколько это стоит, молодой человек, - сказал ему старик своим
глуховатым гнусавым голосом, - но я уже настолько стар, что имею право
позволить себе роскошь Я думаю это именно то, что нужно вам, а вы именно
тот, кто должен этим владеть Сейчас вы только из вежливости делаете вид, что
понимаете мое старческое бормотанье, но поверьте на слово, а если Богу будет
угодно, когда ни будь потом поймете - это очень редкое сочетание Так что
забирайте, забирайте немедленно, пока корыстный бес не попутал меня и я не
передумал Забирайте и уносите ноги Завтра принесете мне сто рублей, или
сколько там наскребете по карманам. Все, теперь ступайте прочь, время
позднее, мне спать пора!.
Конечно прямого указания на то, что неизвестный художник изобразил в