"Марина Юденич. Исчадие рая" - читать интересную книгу автора

встречному нужно объяснять: "Видите ли, уважаемый, это не просто старые
советские часики, это семейная реликвия и так далее и тому подобное..." Это
ж с ума сойти можно! Поэтому дедушкины часы у меня лежат в сейфе. А ношу я,
как ты видишь, платиновую "Омегу", тоже старую, аж тысяча девятьсот
одиннадцатого года выпуска, но в данном случае это уже не просто старые
часы, а антиквариат, посему цена ее исчисляется... Но это тебе знать
необязательно. Суть уловила?
- Уловила. Но почему тогда мама?..
- Ой, ну не надо про маму, ладно? - Отец сморщился, как от зубной
боли. - Она у нас такая. И все тут. Она же мама. Такая вот байда получается.
С мамой действительно были проблемы. Она интегрироваться в новую жизнь
упорно не желала. Во-первых, она была убеждена, что всему этому внезапно
свалившемуся на голову благосостоянию рано или поздно - а скорее все-таки
рано - придет конец. Причем конец справедливый. Посему она не желала ни к
чему привыкать и жила так, словно в жизни семьи ничего не изменилось.
Одевалась она, как и раньше, в простые джинсы, причем занашивая их до дыр, и
дешевенькие блузки в стиле мужских рубашек, тонкие трикотажные маечки -
летом и тяжелые бесформенные свитера - зимой. Конечно, отец покупал ей
приличные вещи в домах высокой моды, драгоценности самых известных ювелирных
фирм, роскошные шубы - это было также принято и необходимо в их кругу, как
"мерседес" с водителем, охрана и часы на запястье строго определенной марки.
Однако подарки она аккуратно вешала в шкаф, складывала в сейф и одевала
только после настоятельной многократно повторенной просьбы с глухим
недовольным ворчанием. Впрочем, в ее нежелании носить красивые, дорогие вещи
была некая логика, а не простое упорство - роскошные наряды ей фатально не
шли. В них она сильно напоминала горничную, тайком от хозяйки
позаимствовавшую кое - что из ее гардероба. Кстати о горничных: им она
упорно не доверяла, десятки раз проверяя и перепроверяя сделанную работу,
некоторые же вещи она просто не могла позволить делать посторонним людям.
Например, она всегда прятала от горничных в укромном местечке и потом сама
стирала свое белье, пытаясь и Лену заставить делать го же самое, но
безуспешно - Лена во вкус новой жизни входила стремительно и, собственно,
новой ее уже не считала, ни на минуту не забывая притом своего унылого
прошлого.
Во-вторых, и это, собственно, было продолжением первого, мать
фанатично, упрямо продолжала экономить на всем. Имея уже в собственном
распоряжении почти такой же, как у отца, лимузин с охранником и водителем,
она колесила по оптовым рынкам Москвы, выискивая продукты подешевле и
торгуясь из-за каждой копейки. Жадность матери неизменно и явственно являла
себя во время приема гостей, что тоже делать хотя бы время от времени было
принято и необходимо в их кругу, - она придирчиво и не скрывая недоверия
ходила буквально следом за официантами, сопоставляя количество полных и
порожних бутылок, устраивая разносы по любому поводу. Предложив гостям
чего-нибудь выпить и получив согласие, она приносила пластиковый поднос,
уставленный жестянками кока - колы и спрайта, картонными коробками соков. В
конце концов отец свел количество приемов дома к минимуму, но о них все
равно долго еще рассказывали смешные истории.
В-третьих, она упорно не желала признавать бесспорное теперь главенство
в семье отца, свою полную зависимость от него и обращалась с ним так же, как
прежде, откровенно унижая и оскорбляя во время частых, как и прежде,