"Мишель Уэльбек. Лансароте" - читать интересную книгу автора

кладя руку на мой член. Она расстегнула мне брюки, и они упали на пол.
Барбара разделась догола, опустилась передо мной на колени и взяла в рот мой
член. Это было поразительно: сначала она захватила губами кончик, а потом
медленно-медленно, сантиметр за сантиметром, втянула его весь целиком; и тут
заработал ее язык. Через две минуты я почувствовал, что больше не могу
сдерживаться, и крикнул: "Сейчас!" Барбара поняла, опрокинулась навзничь на
кровать и расставила колени. Я быстро надел презерватив и вошел в нее.
Сидевшая рядом на кровати Пэм ласкала себя, глядя на нас. Я входил в нее
глубоко, сначала медленно, потом быстро, а Пэм гладила ей груди. Она
испытывала наслаждение, приятную расслабленность, но до оргазма было еще
далеко, и тут вмешалась Пэм. Положив руку ей на лобок, Пэм указательным и
средним пальцами стала быстро и ритмично поглаживать клитор. Я замер. Стенки
влагалища Барбары сжимались вокруг моего члена в такт ее дыханию.
Изобретательная Пэм взяла другой рукой мою мошонку и очень осторожно
помассировала ее, продолжая еще быстрее ласкать клитор Барбары. Она
проделала это так ловко, что мы кончили одновременно - я с коротким, резким
криком, Барбара - с долгим, хриплым урчанием..
Я обнял Пэм и стал быстро целовать ей плечи и шею, а Барбара начала ее
лизать. Чуть позже Пэм кончила, почти без шума, с тихим повизгиванием.
Обессиленный, я пошел к дополнительной кровати - рассчитанной на ребенка, -
а в большой кровати Пэм и Барбара обнимались и сосали друг друга. Я был
голый и счастливый. Я знал, что теперь отлично высплюсь.

глава 8

Мы не выработали плана на следующий день, даже не назначили время
встречи. Однако к одиннадцати часам отсутствие Руди начало меня беспокоить.
Я постучал к нему - ответа не было. Я спросил о нем у портье. Мне сказали,
что Руди уехал рано утром неизвестно куда, забрав все свои вещи. Да, покинул
отель насовсем. Я сообщал эту новость Пэм и Барбаре, загоравшим у бассейна,
когда ко мне подошел портье с конвертом в руке. Руди оставил письмо для
меня. Я решил прочесть его у себя в номере. Это было письмо на нескольких
страницах, написанное черными чернилами мелким, аккуратным почерком.

Дорогой месье!
Прежде всего хочу поблагодарить вас за то, что в эти дни
вы обращались со мной как с человеком. Для вас, вероятно, это
совершенно естественно; а для меня - отнюдь нет. Вы, очевидно,
не представляете, что значит быть полицейским; вам не приходит
в голову, что мы - замкнутое сообщество со своими законами, к
которому остальные люди относятся с недоверием и презрением. А
еще вы не представляете, каково быть бельгийцем. Вам невдомек,
с каким насилием - скрытым или явным, - с какой
подозрительностью и страхом сталкиваемся мы при наших самых
обыденных человеческих контактах. Попробуйте, например,
спросить у прохожего в Брюсселе, как пройти на такую-то улицу;
результат ошеломит вас. Мы, жители Бельгии, уже не являемся
тем, что принято называть "обществом"; у нас больше не осталось
ничего общего, кроме чувства унижения и страха. Знаю, эта
тенденция характерна для всех европейских наций; однако в силу