"Федор Григорьевич Углов. В плену иллюзий" - читать интересную книгу автора

работал там хирургом медсанбата. Те, кто бывал на войне, знают, что работа
хирурга не знает передышки. Лишь когда иссякали последние силы и глаза
смыкались от непреодолимой усталости и желания спать, мы оставляли за себя
помощников, а сами валились на нары и засыпали мертвым сном на несколько
часов. Просыпались от страшного холода, который пронизывал нас насквозь.
Пили горячий чай, грелись около печурки и вновь становились к операционному
столу. Так было изо дня в день, вплоть до заключения мира. За свою работу в
те годы я был награжден медалью "За боевые заслуги".
С юношеских лет у меня бывали боли в позвоночнике, протекавшие по типу
радикулита. Стоило мне посидеть на земле, даже в ясную погоду, как у меня
начинала болеть спина, после чего я несколько дней сильно хромал.
По-видимому, в детстве сильно простыл где-то на сибирских морозах. Ведь мне
так часто приходилось полоскать белье в проруби, возить воду с реки.
Несколько месяцев жизни в палатке при сильных морозах, бывших в тот год,
обострили все мои боли. Правда, пока шла война, я как бы и не чувствовал их.
Дни и ночи простаивал у операционного стола, не обращая внимания на себя. Но
вот война кончилась, и боли схватили меня с бешеной силой. Ходил,
согнувшись, как глубокий старик. Помню, в трамвае мне уступали место даже
немолодые люди. По-видимому, такой болезненный вид был тогда у меня.
Я был демобилизован как аспирант для продолжения учебы. В то время в
клинике имелось вакантное место, и по ходатайству Николая Николаевича я был
зачислен его ассистентом. Осуществилась моя самая заветная мечта - работать
под руководством Н. Н. Петрова.
С финской войны вернулся и Александр Сергеевич Чечулин. Он пришел в
клинику как герой, с орденом Красной Звезды, что в то время для врача было
исключительно редким явлением. Его дивизия была в самых жарких боях на
Карельском перешейке, участвовала в прорыве линии Маннергейма, и многие ее
бойцы и командиры были отмечены наградами. В том числе и хирург А. С.
Чечулин.
Вернувшись в клинику, я горел желанием вновь включиться в научную и
практическую работу. Однако много времени вынужден был уделять консультациям
у специалистов, которые никак не могли установить причины моих болей в
спине. Лечили меня всеми способами, но легче мне не становилось. Тем не
менее работы я не бросал и даже не сбавлял своих темпов.
Александр Сергеевич, придя в клинику, серьезно взялся за работу, много
оперировал, авторитет его продолжал расти. Но Николай Николаевич внимательно
и с какой-то тревогой присматривался к нему. И эта тревога, к сожалению,
оказалась ненапрасной.
Александр Сергеевич вновь стал бывать в веселых компаниях, забросил
незаконченные эксперименты и недописанные статьи. Единственное, что нас
успокаивало, это его прекрасная хирургическая работа. Видимо, несмотря на
частые выпивки, двигательные акты, закрепленные в его мозгу, еще
удерживались. И если высшие функции мозга слабели и полет мысли тормозился,
все то, что было в пределах двигательных рефлексов человека, пока
сохранялось. И практически никто из окружающих ничего не замечал. Однако
время шло, и продолжавшиеся вечеринки усугубляли необратимость процесса
падения этого талантливого человека.
Имея трех детей и жену, получавшую скромную стипендию, я вынужден был
все время где-то подрабатывать. Летом, в период двухмесячного отпуска,
вместо отдыха нанимался на какую-нибудь работу: то на плавучую культбазу для