"Виктория Угрюмова, Олег Угрюмов. Дракон Третьего Рейха" - читать интересную книгу автора

опытный оратор, выдержал многозначительную паузу. - Так вот, мне удалось
кое-что, а точнее - кое-кого приметить в бинокль. Кажется, мы тут не
совсем одни. Примерно в километре отсюда, вон там, по дороге идет, судя по
всему, русская женщина. Она безоружна. Исходя из ее странного вида, я
делаю вывод, что она сможет нам объяснить, что здесь происходит и где мы
находимся. Наша задача: как можно быстрее ее нагнать, случайно не задавив
танком и не упустив. Клаус! Это на тебя я так строго и внушительно смотрю!
И взять живой и невредимой для допроса. Ганс! Это я обращаюсь к тем из
нас, для кого движущаяся мишень является непреодолимым соблазном. Всем все
ясно? Если вопросов нет, приступаем к делу! В случае успеха этот прием
будет называться... - Дитрих резко наклонился в сторону Вальтера, - как,
Вальтер?!
- "Иван Сусанин", господин майор! - не растерявшись, рявкнул тот.
- Правильно, молодец! - одобрительно кивнул Морунген. - Все по местам!

***

Такое надо видеть, и мы искренне завидуем огромным могучим птицам,
парящим в бледно-голубом, изнывающем от жары небе, - им полностью открыта
картина происходящего, но они-то и не могут оценить ее по достоинству.
Кругом голая степь, простирающаяся от края до края горизонта.
Полдень. Солнце поднялось уже очень давно, и с каждой минутой воздух
становится горячее. Это царство ярко-зеленого и всех оттенков желтого
цвета, только местами расцвеченное брызгами сиреневого, голубого и
розового. Абсолютно неуместный на этом фоне танк, покрытый зимним,
бело-серым камуфляжем, кажется ослепительным пятном и, конечно, привлекает
к себе внимание. Единственное, что утешает, - привлекать особенно некого.
Пуста и безлюдна степь, а ее коренных обитателей - животных, птиц и
насекомых - танк вовсе не интересует, разве что вызывает испуг.
И не то чтобы танк с зимним камуфляжем посреди летней степи - это уж
такая необычайная редкость: промашки случаются у кого угодно и в сколь
угодно важном деле. На этот самый зимний камуфляж можно было бы закрыть
глаза, но удивление вызывает абсолютно не он. Любого стороннего
наблюдателя, мягко говоря, поражает то, что танк этот несется на
предельной скорости, оставляя позади себя тучи пыли и столбы темного дыма;
несется уже не первый десяток минут, и взъерошенный офицер, высунувшийся
из башенного люка, подпрыгивает на ухабах и кочках и время от времени
чертыхается так, что небесам должно быть жарко. При этом он орет как
заведенный, пытаясь перекричать рев мотора:
- Стоит! Хальт! Стреляйт буту!!!
А впереди, оторвавшись метров на пятьдесят от стремительной машины,
улепетывает со всех ног женщина в сером козьем платке, телогрейке и
валенках. Причем бежит она не просто так себе, по прямой, как стайер на
длинной дистанции (хотя одно это можно было бы расценить как своеобразный
рекорд), но еще умудряется петлять, вихлять и вообще выписывать такие
зигзаги и кренделя, что у преследователей начинает кружиться голова. Кроме
того, хоть некому это услышать, а значит, и засвидетельствовать, женщина
бубнит себе под нос на бегу:
- Ой, мамочки! Ой, беда! Ой, кошмар! Что же это такое делается?
Тевтонцы поганые... Хунды паршивые! Куда ж это мне деваться теперь? И там