"Виктория Угрюмова, Олег Угрюмов. Дракон Третьего Рейха" - читать интересную книгу автора

замедлилось.
- Не кажется ли вам, господин майор, - заговорил Клаус, старательно
подбирая выражения, - что эта русская фрау отправила нас не к реке, а в
болотную трясину? Вы сами неоднократно говорили, что время от времени
вариант "Иван Сусанин" дает осечку и может принять крайне нежелательный
болотный оборот, вызывающий частичное поредение войск вермахта, особенно
же на топких участках...
Майор, давший себе клятву с оптимизмом смотреть в будущее и не
поддаваться на провокации, прервал его:
- Жми лучше на педали да следи за дорогой, Клаус, а то ни русская
фрау, ни генералитет никогда не узнают, отчего немецкие танки пропадали в
лесах под Белохатками. И у Гиммлера появится еще один повод порассуждать
на тему российской мистики. А все потому, что у некоторых
механиков-водителей Четвертой танковой дивизии повышенная склонность к
болтливости во время езды по русскому бездорожью. Кстати, слева небольшой
овраг. Если тебе его не видно - открой форточку.
Не то чтобы механик-водитель Гасс был каким-то уж чересчур
мстительным, да и командира своего он любил, как мы уже упоминали выше, но
есть такие удовольствия, в которых человек просто не может отказать себе.
Танк сделал резкий поворот, и Дитрих еле-еле успел схватиться за край
люка, чтобы не вывалиться.
- Так точно, герр майор! - бодро сообщил Клаус. - Обхожу препятствие
справа.
- Хорошо, хорошо, Клаус! Еще правее, сейчас начнется спуск. Думаю, он
приведет нас прямо к реке.
- Если мы раньше не свернем себе шею, - прозвучало в его наушниках.
Внезапно деревья расступились, и впереди забрезжил свет, такой же
яркий, как и тот, что царил на равнине. Сумрак, царивший под плотным
шатром леса, стал медленно отползать назад, а берег реки становился все
ближе и ближе.
Он оказался неожиданно крутым, но влажная глинистая почва была
слишком мягкой, чтобы выдерживать вес многотонной машины, и потому Клаусу
удалось довольно легко справиться с управлением. "Белый дракон" не то
сполз, не то соскользнул вниз, оставив за собой глубокий вдавленный след
от гусениц.
Морунген оглянулся, созерцая образовавшиеся канавки, которые
немедленно стали заполняться водой.
- Да, если нас и найдут, то по этим чудным отметинам... Точно, что
рожденный ползать летать не может.
- Интересная мысль, - сказал Ганс.
- Русский сказал, - поделился Морунген. - Писатель. Тоже очень
интересный. Фамилия у него такая запоминающаяся - то ли Кислый, то ли
Пересоленный. Словом, что-то невкусное.
- Поразительный народ, - вздохнул Ганс.
Наконец они очутились на берегу реки. Она была не слишком велика,
если сравнивать ее с Рейном или Одером, и даже несколько уступала Сене в
самом широком ее течении, однако для лесной местности была довольно
большой.
Деревья остались вверху, на обрыве, а здесь расстилался широкий
песчаный берег, и солнце искрилось на светлых песчинках, делая их похожими