"Виктория Угрюмова. Дом там, где ты (рассказ)" - читать интересную книгу автора

если, конечно, в радиусе пяти-шести метров никого не было.
Димыч защитился в декабре. К его приходу фасад дома приобрел вид,
которому бы черной завистью позавидовал и Гауди.
А в январе родился Тошка.
- Интересно, - сказала Тэтэ, когда все обитатели дома столпились
вокруг детской кроватки, пристально разглядывая нового жильца -
розового, голубоглазого, веселого и глуповатого, как, впрочем, и все
младенцы. - Интересно, что изменится с его появлением?
- Ничего не изменится, - твердо отвечал Димыч. - Разве у такого
крохи есть какие-то представления о том, каким должен быть мир?
Главное, чтобы он был счастлив, чтобы знал, что все мы его любим. А
там - главное, воспитать его правильно.
- Золотые слова, - согласился Гораций Фигул. - Я буду цитировать вам
мысли римских философов, если не возражаете, с двух до, скажем,
шести. Чтобы вы прониклись серьезностью и ответственностью
поставленной перед вами задачи.
- Цитировать, положим, буду я, - сообщил Боболониус. - И не римских,
а русских - все-таки не римлянин родился, и не философов, а поэтов,
и не с двух до шести, а круглые сутки, и не им, а младенцу. Кто
родился-то? И музыку ставьте чаще.
- Ребенка нужно правильно кормить, - серьезно сказала Алиса
Сигизмундовна. - Тэтэ, идемте немедленно в мой будуар, почирикаем о
самом насущном.
Фофаня уже бормотал малышу какие-то свои, домовитые сказки, и делал
пальцем козу, а Христофор Колумбыч оттеснял его от кроватки, пытаясь
привлечь к себе внимание Тошки. Ребенок не плакал и не пугался,
только переводил изумленный взгляд с одного диковинного существа на
другое.
В доме все потихоньку расцветало, и Себастьян Тарасович тихо и
счастливо улыбался. Главное он сделать сумел - нашел для
удивительного дома и его обитателей новых хозяев и защитников, и
теперь особенно остро чувствовал накопленную за бесконечно-долгие
годы усталость.
Хоронили его в феврале.

***

- Птицы, - пробормотал он, ворочаясь в постели. - Такое впечатление,
что они прямо над головой поют. И солнце такое теплое. Стоп...
Откуда в спальне солнце, если я на ночь окна зашторил?
- Ну и что странного? - улыбнулась Тэтэ сонной и милой улыбкой.
Выглядывавшая из-под одеяла голова могла принадлежать какой-нибудь
очаровательной андерсеновской разбойнице или предводительнице
краснокожих, на худой конец, но никак не матери семейства и
благополучной супруге. - Может, Фофаня распахнул по случаю жары.
- Это в январе-то жара? - усомнился супруг, приземленный, как все
мужчины.
- И оркестр фантастический...
- Какой еще оркестр?!
Они одновременно огляделись по сторонам и замерли...