"Олег Ула-Хо. Синдбад-Мореход" - читать интересную книгу автора

отвлекли Синдбада от неясных мыслей.
Тайбо <Венера (кит.)>
Уловили невиданно громадную черепаху. Лежала она на палубе, как
небесный камень. На панцире черепахи проступал резкий черный знак. Хоть и
не были робкими мореходы, но похолодели у них сердца - недоброе чувство
рождал этот знак - бросая на него угрюмые взгляды повели они разговоры,
что не под счастливой звездой вышли они в плавание. Тогда Аббас сказал:
"Синдбад, сколько недель мы в пути и все безуспешно. Синдбад, этот знак -
предсказание нам свыше. Пора повернуть корабль, возвращаться е родным
берегам; мы обменяли весь наш товар, мы в барыше. Синдбад, не искушай
судьбу, откажись от своего замысла. Смертному никогда не стать
бессмертным. Твоя гордыня опасна. Аллах велик, вернемся на родину".
Не сразу ответил Синдбад, он сказал: "Я продолжу свой путь. Кто
пойдет со мной?" Никто не откликнулся. Тогда Синдбад оставил корабль, но
перед тем, как сойти на берег, он перенес начертания с черепашьего панциря
на свой пояс.
В приморском городе Синдбад встретил купцов-лодочников, что собрались
вверх по течению за товаром в глубь страны, и он присоединился к ним.
Проплывали мимо пагоды, рыбацкие селения. День был туманный. Синдбад
смотрел как летели темные птицы: плавно опираясь о воздух или ровными
черными махами смежая крылья. Их смутные тела обволакивал туман. Слышен
был легкий свист. Птицы, летящие в тумане - красивые и страшные - это
последнее, что он видел перед тем, как впал в забытье. Лихорадка скрутила
его. Птицы неслись сквозь туман - в его голове. Жар был так силен, что он
забыл свое имя. Временами дыхание покидало его, жизнь исчерпывалась. И
тогда купцы оставили его заботам старого монаха. Не приходящего в себя
монах кормил через бамбуковую трубку, поил лечебными отварами. Хворь
прошла быстро, также как и схватила. Он увидел монаха в шафрановом
одеянии, но не было звуков... И он бродил в горах, вспоминая себя...
Однажды его глазам предстало беззвучное шествие стягов и знамен. Это с
севера спускалось войско Владыки нефрита, а с юга поднялось войско Детей
дракона. Панцирные войны оснащенные секирами, протазанами, боевыми
молотами, кривыми мечами смешались в безумной рубке. В яростных бросках, в
водоворотах биты падают, падают воины, и жизнь не удержать и стиснутыми
зубами. Пьяные от крови, свирепея, круша на пути своем они летят
навстречу, как камни судьбы. И Синдбад услышал звуки боя, грохот
барабанов, боевой клич.
В келье монах пил чай. Синдбад вошел и спросил: "Чем закончится битва
в ущелье?" Монах ответил: "Дети дракона сломают хребет войску Владыке
нефрита, обратят в бегство и сбросят остатки в озеро". - "Твоя
осведомленность удивительна. Я ищу путь к бессмертию, не поможешь ли
советом?" Монах ответил: "Все, что постигнешь на своем пути, тебе уже
известно, только обрати глаза внутрь. Ничего нового не придет - все твое
ты уже носишь в себе. Нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего - одно
во всем и все в одном. Мир - это ожерелье, сверкающее на солнце, и в
каждом камне отражаются остальные. Нирвана и есть сансара, они ничем не
отличаются. Вещи определяются только во взаимном отношении, отношения их
непостоянны, связи их относительны. А все остальное - ложно, преходяще,
иллюзорно. В отдельности вещи пусты - это и есть их "таковость" - тахтата.
И если отбросить причины и условия (то есть отношения), то мир равен