"Людмила Улицкая. Путешествие в седьмую сторону света" - читать интересную книгу автора

себя, существу. Он не мучился над мистической природой этого явления,
принял его как полезное подспорье в профессии. Постепенно выяснилось, что
дар его был аскетом и женоненавистником. Даже слишком плотный завтрак
ослаблял внутривидение, так что Павел Алексеевич усвоил привычку
обходиться без завтрака и первый раз ел в обед или, если во второй
половине дня был поликлинический прием, вечером. Что же касалось
физической связи с женщинами, то она на время исключала какую бы то ни
было прозрачность в наблюдаемых больных.
Он был хороший диагност, его медицинская практика, по сути, не
нуждалась в такой незаконной поддержке, но научная работа как будто
просила помощи: интимная жизнь сосудов хранила тайны, готовые вот-вот
открыться... Так получилось, что личная жизнь вошла в некоторое
противоречие с научной, и, расставшись со своей пунктирной привязанностью,
хирургической сестрой с холодными и точными руками, он мягко избегал
любовных связей, слегка побаивался женской агрессивности и привык к
воздержанию. Оно было не особенно тяжким для него испытанием, как все, что
происходит по собственному выбору. Изредка ему нравилась какая-нибудь
медсестричка или молоденькая врачиха, и он прекрасно знал, что каждая из
них придет к нему по первому же слову, но "внутривидение" было ему дороже.
Свое добровольное целомудрие он вынужденно защищал - он был одинок,
по нищенским понятиям того времени богат, в своей области знаменит, может,
не красавец, но мужествен и вполне привлекателен, и по всем этим причинам,
из которых хватило бы и одной, каждая женщина, приметив его слегка
заинтересованный взгляд, начинала такой штурм, что Павел Алексеевич едва
ноги уносил.
Некоторые его коллеги-женщины даже подозревали, что в нем есть
скрытый мужской изъян, и связывали это с самой его профессией: какие могут
быть влечения у мужчины, который каждый день по долгу службы шарит чуткими
пальцами в сокровенной женской тьме...

2

Кроме фамильной приверженности медицине, была еще одна своеобразная
родовая черта у мужчин Кукоцких: они добывали себе жен, как добывают
военные трофеи. Прадед женился на пленной турчанке, дед - на черкешенке,
отец - на полячке. По семейному преданию, все эти женщины были, как одна,
сумасбродными красавицами. Однако примеси чужой крови мало меняли родовой
облик крупных, скуластых, рано лысеющих мужчин. Гравюрный портрет Авдея
Федоровича руки неизвестного, но явно немецкой выучки художника, хранимый
и по сей день потомками Павла Алексеевича, свидетельствует о силе этой
крови, проводящей вдоль времени семейные черты.
Павел Алексеевич Кукоцкий тоже был женат военным браком -
скоропалительным и неожиданным. И хотя его жена Елена Георгиевна не была
ни пленницей, ни заложницей, увидел он ее впервые в ноябре сорок второго
года в небольшом сибирском городке В., куда была эвакуирована клиника,
которой он заведовал, на операционном столе, и была она в таком состоянии,
что Павел Алексеевич прекрасно отдавал себе отчет: жизнь женщины, лица
которой он еще и не видел, находится не в его власти. Доставили ее по
"скорой помощи" и поздно. Очень поздно...
Среди ночи Павла Алексеевича вызвала его заместительница Валентина