"Людмила Улицкая. Путешествие в седьмую сторону света" - читать интересную книгу автора

Ивановна. Она была прекрасным хирургом, знала, что и он ей вполне
доверяет, но здесь был какой-то особый случай. Чем - она и сама не смогла
объяснить. Послала к нему на квартиру, подняла и попросила прийти. Когда
он вошел в операционную, уже "размытый", подготовленный к операции, она
как раз проводила скальпелем разрез по обработанной поверхности...
Он стоял за спиной Валентины Ивановны. Его особое зрение включилось
само собой, и он видел уже не операционное поле, над которым трудилась
Валентина Ивановна, а все целиком женское тело, редкой стройности и
легкости позвоночник, узковатую грудную клетку с тонкими ребрами,
несколько выше обычного расположенной диафрагмой, медленно сокращающееся
сердце, освещенное бледно-зеленым, согласно с мышцей бьющимся прозрачным
пламенем.
Он видел - и никто бы не мог понять этого, никому не смог бы он
объяснить этого странного ощущения - совершенно родное тело. Даже
затемнение у верхушки правого легкого, след перенесенного в детстве
туберкулеза, казалось ему милым и знакомым, как очертание давно известного
пятна на обоях возле изголовья кровати, где ежевечерне засыпаешь.
Посмотреть на лицо этой молодой и столь прекрасно устроенной изнутри
женщины было как-то неловко, но он все-таки бросил быстрый взгляд поверх
белой простыни, покрывающей ее до подбородка. Заметил длинные коричневые
брови с пушистой кисточкой в основании и узкие ноздри. И меловую
бледность. Но чувство неловкости от разглядывания ее лица было столь
сильным, что он опустил глаза вниз, туда, где полагалось быть волнистой
укладке перламутрового кишечника. Червеобразный отросток лопнул, гной
излился в кишечную полость. Перитонит. Это было то самое, что видела и
Валентина Ивановна.
Слабое желтовато-розовое пламя, существующее лишь в его видении, с
каким-то редким цветочным запахом, чуть теплое на ощупь, подсвечивало
женщину и было, в сущности, частью ее самой.
Еще он видел, как хрупки тазобедренные суставы из-за недостаточной
выпуклости головки бедра... Собственно, близко к подвывиху. Да и таз такой
узкий, что при родах можно ожидать растяжения или разрыва лонного
сочленения. Но матка зрелая, рожавшая. Значит, однажды обошлось...
Нагноение уже захватило обе веточки яичников и темную встревоженную матку.
Сердце билось слабенько, но в спокойном темпе, а вот матка излучала ужас.
Павел Алексеевич давно уже знал, что отдельные органы имеют отдельные
чувствования... Но разве можно такое произнести вслух?
Да, рожать тебе больше не придется... Он и не догадывался, от кого
именно не придется рожать этой умирающей на его глазах женщине.
Он встряхнул головой, отогнав призрачные картинки... Валентина
Ивановна, расправив виток кишечника, добралась до червеобразного отростка.
Все было полно гноя...
- Все чистить... Все убирать...
"Не вытянуть. Проклятая профессия", - подумал Павел Алексеевич,
прежде чем взять из рук Валентины Ивановны инструменты.
Павел Алексеевич знал, что несколько флаконов американского
пенициллина было у Ганичева, начальника госпиталя. Был он вор и торгаш,
однако Павлу Алексеевичу обязан... Но даст ли?

3