"Антон Ульрих. Джек: В поисках возбуждения " - читать интересную книгу автора

разбудить воображение. Решительным жестом я выбил ногой дверь последней
комнаты, за которой скрывалась жертва, и вошел в полумрак открывшейся бреши.
Женщина, действительно в этот момент похожая на загнанную суку, взвизгнула и
вжалась в угол комнаты.
Сначала я изнасиловал Коломбину, применив к ней все известные мне
способы соития, истинное количество которых, к моему глубочайшему огорчению,
в то время я еще не знал и пользовался тем немногочисленным, что имел в
запасе. Изнасилование несчастной, запуганной и истекающей кровью, прямо на
пыльном полу в полутемной комнате незнакомого города незнакомой страны так
возбуждало меня, особенно ощущением безграничной власти над жертвой, что я
никак не мог остановиться. Но и обессилев физически, я не обессилел
морально. Едва встав с Коломбины, я поднес саблю к ее лицу. Измученная до
крайности женщина тупо уставилась на некий предмет висевший на кончике
сабли.
- Ешь, - негромко приказал ей я Догадавшись, что перед ней ее же
собственное ухо, знаменитая разбойница наводившая ужас на несчастных
путешественников, жалобно заплакала. Я подошел к окну и распахнул ставни,
чтобы лучше видеть наказание. Ночной воздух проник в комнату, обдавая
приятной прохладой.
- Ешь, - повторил я.
Мнимая графиня взяла в рот ухо и принялась с хрустом жевать его. И в
этот же самый миг венецианский карнавал достиг своей кульминации. Внезапно
раздался громкий хлопок, и в небе раскрылся многоцветный, ослепительный
фейерверк. Все мое тело всколыхнулось, я метнулся к несчастной жертве,
поднял ее на ноги и начал пребольно колоть кончиком сабли Коломбина, путаясь
в разорванном платье бегала от меня по комнате, но сабля неизменно настигала
ее восхитительное тело оставляя на нем новые шрамы. Лишь когда женщина
упала, не в силах пошевелиться от наступившего болевого шока, я со всего
маху полоснул по ней всем лезвием затем для верности ткнул острием прямо в
сердце и только после этого с чувством выполненного долга вышел из дому. К
дверной ручке была привязана гондола та самая, на которой я катался. Я встал
подобно местным гондольерам, за весло и медленно греб, наслаждаясь
прелестями архитектуры, ночных видов, фейерверка и освежающим морским
бризом. Да, определенно в этом путешествии было нечто восхитительное. Именно
в те минуты передо мной впервые открылись просторы выбранного мною пути.

* * *

Если в начале своего путешествия я был крайне разочарован тем, что мне
пришлось испытать в Париже, и даже хотел было вернуться домой, в Англию, то
после посещения Венеции во время карнавала и небольшого, приятного во всех
отношениях приключения, случившегося там со мной, я в корне изменил мнение
и, оставив мысли о возвращении, пустился вновь навстречу неизведанному. Путь
мой лежал через Средиземное море в сторону юга и засушливой Аравии. Прибыв в
Египет, эту колыбель человеческой мысли на Земле, я был поражен тем, как
разнообразна жизнь. Еще совсем недавно меня окружала неприхотливость
европейской цивилизации, и вот уже ее место заняла вычурность арабского
Востока.
Я побывал в Каире, этой Мекке мусульманских торговцев, прогулялся по
Александрии, где сосредоточилась, казалось бы, сама мудрость Востока. Я