"Антон Ульрих. Джек: В поисках возбуждения " - читать интересную книгу автора

и именно поэтому он дословно знал ее содержание. На нижней полке шкафа среди
нескольких старинных фолиантов по анатомии стоял небольшой ящик, обитый
красным сафьяном. Один из нижних углов ящика имел более темный цвет. Видимо,
он стоял в луже крови, оттого ткань пропиталась и слегка изменила цвет.
Джентльмен любовно погладил ящик, затем открыл его и взором человека,
целиком отдававшегося своему хобби, оглядел аккуратно разложенные
хирургические инструменты. Это был малый операционный набор. Прекрасная
сталь, острейшие инструменты, заточенные не уличным точильщиком ножей, у
которого с утра уже трясутся руки, а опытным мастером, чистые, тщательно
промытые и вытертые до зеркального блеска замшевой тряпочкой, хранившейся
тут же в ящике, - все это олицетворяло для джентльмена его духовный поиск,
его устремления, его душу и сердце, такие же блестящие, острые и холодные.
Любовно проведя кончиками пальцев по выпуклостям ножей, скальпелей, зажимов,
лейб-медик королевской семьи осторожно закрыл ящик.
Немного пройдясь по кабинету, он вернулся к столу и продолжал писать.

* * *

Я уехал из Англии в 1878 году, а вернулся только в 1881-м. Путешествие
мое было чрезвычайно удачным. Прожив почти год в Индии, я отправился в
загадочный Китай, где продолжил свой увлекательный поиск запретных
сексуальных удовольствий. Теперь я уже наверняка знал, чего я хочу и чего
жажду от жизни.
Не стану подробно останавливаться на том, что более всего привлекло
меня в загадочном и непостижимом Китае, скажу только, что наибольшее
внимание мною уделялось мучениям, применяемым одним человеком к другому, в
коих чрезвычайно преуспели китайцы.
Там же я познакомился с опиумом. Сей продукт природы сильно походил на
пыльцу индийской конопли, которую также подмешивали в табак, однако же, в
отличие от конопли, опий не возбуждал, а, напротив, затормаживал желания.
Зато он отправлял в мир красочных грез и сновидений, которых я ранее никогда
не видел. Сказочные миры открывались моему спящему взору.
Вернувшись в Англию, я первым делом отправился к нашему семейному
адвокату, который, по моему распоряжению, должен был продать родовое
поместье вместе с усадьбой и всей обстановкой, за исключением коллекции
знаменитых прадедушкиных картин итальянских мастеров, которая, как
оказалось, стоила теперь целое состояние. Однако их я оставил себе не из-за
этого, ведь я стал после смерти родителей единственным наследником немалого
состояния, а из-за того, что изображенные на картинах сцены продолжали
вызывать во мне волнующие кровь чувства. Приехав к адвокату, мистеру Джонасу
Олдейкру, старенькому сухонькому старичку, который помнил деда еще зеленым
юношей, я обнаружил, что адвокат сделал все в лучшем виде, и даже выручил за
поместье несколько большую сумму, чем предполагалось.
- Мой дорогой Джек, - обратился ко мне мистер Олдейкр, сидя в глубоком
кресле и поглядывая на меня сквозь золоченое пенсне. - Вы, как и всякий
достойный джентльмен, в начале самостоятельной жизни объездили земной шар,
что весьма похвально. Так как ваши родители умерли, то позвольте на правах
старшего дать вам один совет. Как шутят в среде нашей адвокатской братии -
совершенно бесплатный. - Тут старый мистер Олдейкр зашелся сухим смешком. -
Пора вам браться за ум и начинать печься о своей карьере. Для этого у вас