"Антон Ульрих. Гурман: Воспитание вкуса " - читать интересную книгу автора

вот на площадь въехала карета с гербом Мортиньяков на дверце, запряженная
четверкой лошадей с двумя лакеями в ливреях на запятках. Следом за каретой
на площадь въехал на огромном кауром коне Люка Мясник, по своему обыкновению
ухмыляющийся. Слуги помогли маркизе и няньке с маленьким Антуаном на руках
выйти из кареты. Следом показался сам маркиз. Де Ланж был одет по последней
моде французского двора: в бирюзовый камзол с огромным жабо, узкие панталоны
с агатовыми застежками под коленями и широкую шляпу, которую украшало
изящное страусиное перо. Несмотря на холеный вид, его внешность сильно
изменилась с момента первого появления на площади. Маркиз был уже не юношей,
но мужем. Отцом ребенка и представителем монарха в провинции, о чем говорили
его достойные жесты и горделивая, уверенная походка. Бесконечные охотничьи
забавы обветрили лицо Жоржа, маркиз заматерел, его худое прежде тело обросло
мясом и мышцами. Высокий, раньше он был похож на стручок, неокрепший дубок,
который теперь подрос под благодатным солнцем Бордо, покрылся крепкой
коркой, достаточной для того, чтобы его уже не могли изъесть мелкие проблемы
юношества.
Народ встретил своего правителя восторженными криками. В этот ясный
солнечный день все жаждали крови. Жители мирной французской провинции
превратились в кровожадных римских граждан, с нетерпением ожидавших начала
гладиаторских боев. В передних рядах восседали на специально поставленных
скамейках местные патриции: глава городского магистрата, судья, аббат,
дворяне. Маркиз уселся в самом центре первого ряда, рядом расположились
Летиция и нянька с Антуаном на руках, который глядел вокруг круглыми от
любопытства глазенками.
Старый грузный палач неторопливо взошел на эшафот. Его помощник шел
позади, неся на вытянутых руках огромный, остро отточенный топор. С того
дня, когда судья вызвал палача к себе и сообщил, что в ближайшее воскресенье
состоится казнь сразу десяти человек, тот вместе с помощником постоянно
точил заржавевший в бездействии рабочий инструмент, доведя его до такого
совершенства, что брошенный в воздух шелковый платок топор рассекал без
усилий.
Палач опустил топор на плаху и посмотрел на судью. Тот, в свою очередь,
повернулся к маркизу. Наступила полная тишина. Все замерли, ожидая начала
казни.
- Приступайте, - негромко распорядился де Ланж.
Приговоренных, загодя привезенных на площадь, вывели из закрытой
тюремной кареты и гуськом повели сквозь частый строй солдат к эшафоту.
Обыватели зашумели, шепотом обсуждая каждого несчастного. Первым шел
подмастерье кузнеца. Он уже знал, что его помилуют, но боялся, как бы
интендант не передумал, а потому задрожал при виде палача и полукруглого
топора, воткнутого в деревянную плаху.
За подмастерьем кузнеца шел Пьер Лами, известный убийца. Сразу после
амнистии и освобождения Пьер Лами, пешком добиравшийся в Париж к своим
дружкам, ворвался ночью в лесную сторожку, одиноко стоявшую вдали от
населенных пунктов, и целую неделю измывался над семьей лесника самым
изуверским образом. Обыватели в ужасе передавали друг другу, как он, едва
войдя в дом, сразу убил ударом дубины по голове отца семейства, затем запер
дверь и потребовал у помешавшейся от страха жены ужин. Поев, Пьер Лами
сначала изнасиловал, а затем задушил жену лесника, продолжая при этом
совершать с ней половой акт. Оставив в живых двоих сыновей десяти и