"Три монаха (Из японской прозы XV-XVI веков)" - читать интересную книгу автора

удалился от мира. Зачем таиться друг от друга? Недаром ведь говорят, будто
покаяние искупает грехи.
Монаху, сидевшему рядом с ним, было года сорок два или сорок три. Годы
сурового послушания изнурили его тело, но в облике все еще сохранялось
нечто изысканное, зубы были густо вычернены5. Поверх рясы, прохудившейся
во многих местах, было накинуто широкое оплечье6. Глубоко задумавшись, он
произнес:
- Ну что ж, я первым начну свою исповедь. То, о чем я поведаю, случилось в
столице, и, может статься, вы слышали об этом.
Имя мое в миру было Касуяно Сиродзаэмон. В тринадцать лет поступил я в
услужение к сегуну Такаудзи7 и с тех пор безотлучно находился при его
особе. Куда бы ни отправился мой господин: в паломничество по буддийским
храмам или синтоистским святилищам, на любование луной или цветущей
сакурой - я всюду следовал за ним.
Однажды случилось мне сопровождать своего господина во дворец Нидзё8. Тем
временем друзья
Не успел я опомниться, как он вышел из моей комнаты и прямиком отправился
ко двору сегуна.
Выслушав его, господин мой сказал:
"И впрямь беду его нетрудно избыть".
С этими словами сегун принялся за письмо государю и повелел Сасаки отнести
его во дворец Нидзё. Вскоре от государя пришло ответное послание, в
котором говорилось, что коль скоро речь идет о госпоже Оноэ, знатной даме,
коей не пристало посещать жилище простолюдина, мне надлежит самому явиться
к ней во дворец. Это послание господин мой милостиво приказал доставить
мне. Я не знал, как благодарить его за великую доброту.
Я был счастлив и все же не мог отделаться от мысли, сколь печален наш мир.
Ведь даже если мое свидание с госпожой Оноэ состоится, оно продлится всего
лишь одну краткую ночь. И я подумал: вот он, подходящий момент, чтобы
порвать с суетным миром. Однако по здравом размышлении я понял, какое
неслыханное счастье для меня, обыкновенного воина, стать возлюбленным
знатной дамы из дворца Нидзё, да еще при благосклонной поддержке самого
сегуна! И каким стыдом покрыл бы я себя на всю жизнь, если бы все вокруг
стали говорить, будто в последний момент я оробел и потому предпочел
отречься от мира. Я решил не упускать счастливую возможность, даже если
наше свидание продлится всего одну ночь, а уж потом будь что будет.
И вот в условленный день под покровом темноты с тремя молодыми самураями и
провожатым я отправился во дворец Нидзё. Чтобы не привлекать к себе
особого внимания, я оделся скромно, но с подобающим случаю тщанием.
Во дворце нас проводили в великолепную залу, украшенную ширмами и
картинами в китайском стиле, где я увидел несколько придворных дам
примерно одного возраста, блиставших роскошными нарядами.
Здесь каждому из нас поднесли сакэ, затем последовала чайная церемония, а
потом мы развлекались составлением ароматов14 и другими изящными играми.
Я не сразу сообразил, которая из дам госпожа Оноэ, ведь я видел ее всего
только раз, да и то мельком. Все они были до того хороши собою, что я
совсем было растерялся. Но тут одна из них приблизилась ко мне и протянула
мне чарку, из которой пила сама. Я сразу понял, что это и есть госпожа
Оноэ, и принял от нее чарку.
С наступлением рассвета запели петухи, и звон колоколов в храме возвестил