"Гетто для ангелов" - читать интересную книгу автора (Грай Татьяна)

III

Уходя вчера, Сойта сказала, что вернется сегодня утром. Однако близился вечер, а ее все не было. Хинкап уже с полудня не находил себе места, слонялся по дому, заглядывая во все комнаты, – будто надеялся, что Сойта окажется вдруг в одной из них, – и наконец решил пойти к Дорею, жившему на другом конце поселка. С ним у Сола Хинкапа наладились особенно приятные отношения, хотя Дорей и заходил в гости не слишком часто. Впрочем, подумал Хинкап, с этими людьми, наверное, невозможно быть в плохих отношениях, – такие они все спокойные, добрые и обаятельные.

Подойдя к дому, в котором жил Дорей, Хинкап посмотрел на окно комнаты своего друга. Окно было закрыто занавеской. Хинкап поднялся по ступенькам, тихо постучал в дверь. Никто не откликнулся. Хинкап, подождав немного, стукнул еще раз. Внутри послышались шаги, дверь открыла жена Дорея, Лэли.

– Здравствуйте, Хинкап, – сказала она. – Вы к нам? А Дорея нет.

– Лэли, – Хинкап старался скрыть волнение, – вы не знаете, где может быть Сойта? Она обещала вернуться утром, но ее до сих пор нет.

– Не беспокойтесь, Хинкап, – улыбнулась Лэли. – Ничего не случилось. Они все вернутся к вечеру.

– Спасибо.

Хинкап отправился обратно, и только теперь заметил, что в большинстве домов занавески на окнах задернуты – почти все жители куда-то ушли. «Они все вернутся к вечеру». Значит, Сойта уходит не одна, – интересно, куда же все они могут отправляться на день, на два?

Видимо, где-то неподалеку есть город, и жители лесного поселка отправляются туда за покупками. Тогда действительно думать не о чем. Да и Лэли выглядела спокойной, ее вид уничтожил тревогу Хинкапа. Почтальон подумал – неплохо б и ему пойти в этот город – вместе с Сойтой, разумеется… посмотреть, как живут горожане на Алитоле, вообще познакомиться поближе с государством, планетой… и вдруг найдутся инженеры, способные разобраться в земной технике и помочь ему вернуться домой… Почтальону очень захотелось на Землю, захотелось вновь увидеть сослуживцев, особенно – Тонгина, с которым Хинкап постоянно ссорился, но чувствовал себя без него одиноким. Но вот Хинкап подошел к дому Сойты, поднялся по ступенькам, открыл дверь, вошел… и успокоился, мысли потекли по другому руслу. Он снова ждал Сойту.

Сойта вернулась, когда уже начало темнеть, – спокойная, как обычно, – и Хинкап, измученный ожиданием, решился спросить:

– Вы почему-то задержались на этот раз, Сойта. Надеюсь, ничего не случилось… неприятного?

– О, нет, – улыбнулась Сойта. – Мы просто ходили в город. К сожалению, такие походы бывают иной раз немного опасны.

Хинкап вздрогнул. Опасны?.. Сойте грозила опасность, а он, Хинкап, сидел в это время дома?!

– Сойта, – Хинкап ощутил, что голос плохо ему повинуется, – Сойта, как же так?.. Вы… Почему бы вам не взять с собой и меня… если эти ваши походы так уж необходимы. Я мог бы, наверное, быть полезным?

– Ну что вы, Хинкап, – рассмеялась Сойта. – Я все-таки хожу не одна. К тому же вам совершенно ни к чему рисковать, вы наш гость, и мы просто обязаны оберегать вас от любых неприятностей. Если что-то случится с вами

– что скажем мы тем, кто явится вас разыскивать?

– И все же, Сойта, – продолжал настаивать Хинкап. – Я… я очень хотел бы пойти с вами.

– Нет, – мягко сказала Сойта. – Нельзя, к сожалению.

Хинкап долго не мог уснуть в эту ночь. Он ворочался в постели, беспокойно переваливался с боку на бок, в его возбужденном мозгу возникали жуткие картины – он воображал разные опасности, подстерегающие молодую красивую женщину в не слишком цивилизованном городе… Плотная тьма спальни казалась ему насыщенной электрическими разрядами, что-то вспыхивало и угасало, и тяжелые предчувствия измучили его вконец. Только под утро он наконец забылся, но ненадолго, и открыл глаза, когда рассвет едва лишь начал намекать на свое приближение. Хинкап встал, оделся и решил пройтись, чтобы хоть немного привести в порядок взвинченные нервы.

Выйдя на улицу, Хинкап вдруг ощутил, что возбуждение, страхи, мучившие его всю ночь, словно передались окружающему – в воздухе чудились тяжесть и напряженность. Тщетно пытался Хинкап преодолеть бессмысленную, как он полагал, тревогу, – она все сгущалась и сгущалась вокруг него. Тогда Хинкап резко свернул и, пройдя между домами, углубился в лес.

Погуляв полчаса между деревьями, Хинкап почти уже вернул себе утраченное душевное равновесие. Его потянуло обратно в поселок – скоро должна была проснуться Сойта… Вдруг неподалеку послышались голоса, и Хинкап, поддавшись вновь вспыхнувшему беспокойству, замер на месте, прислонившись к толстому стволу.

– …пока не разобрались, – тихо говорил кто-то, не видимый почтальону. – Но Старни уверяет, что принцип несложен, неясно только инженерное обеспечение. Мы работаем, и надеюсь, успеем все выяснить, пока за ним не явились.

– Может быть, направить к вам Ласса? – спросил второй голос, и Хинкап узнал его – это был Дорей.

– Нет, – после недолгого молчания сказал первый, – не стоит отрывать его от занятий. Не беспокойся, мы справимся.

– Городские готовят облаву, – сказал Дорей, – ты знаешь уже?

– Да, мы готовы.

– Ну, хорошо, – Дорей помолчал, откашлялся и сказал: – Боюсь, что Сойта чересчур сдержанна с ним. В его мире эмоции у людей бурные, и он может перегореть, и тогда нам не удержать его.

– За Сойту можешь быть спокоен, – сказал первый. – Ей ума не занимать, и опыта тоже. В конце концов, – говоривший рассмеялся приятнейшим образом, – ангел она или не ангел?

– Да, конечно, – Дорей тоже засмеялся. – Ну, ладно, отдохнули, погуляли – пора за дело. Идем.

Хинкап стоял, затаив дыхание, но как ни прислушивался, не слышал шагов уходящих. Как и куда ушли Дорей и его собеседник, Хинкап не понял. Тишина предутреннего леса не нарушилась ни единым звуком. Обливаясь холодным потом, Хинкап бросился в поселок.

Он вошел в дом и прокрался в свою комнату, стараясь двигаться как можно тише, чувствуя, как внутри разливается холод. Хинкап испытывал гнетущее чувство, но не страха, нет – отвращения. Что-то непонятное и неуловимо опасное было в спокойных, негромких голосах, раздававшихся в лесу. Почтальон в смятении сел у окна и, уставясь перед собой невидящим взглядом, принялся обдумывать происшедшее. Облава… Тот, в лесу, сказал: «Городские готовят облаву». На кого? Хинкап не сомневался, что облава готовится на лесных жителей. Но почему? Впервые за все то время, что Сол Хинкап прожил здесь, он по-настоящему задумался о странностях этого поселка. Электричество в домах есть, но откуда оно берется? Каких-либо местных источников энергии, насколько он мог понять, не было. Впрочем, возможно, проложены подземные кабели… Но продукты? В поселке нет магазина, у жителей нет никакого хозяйства – только фруктовые деревья растут возле домов. Сойта уходит на целые дни не так уж часто, два-три раза в месяц… если жители деревни закупают все в городе – то где хранятся продукты?.. И почему вообще вся эта компания живет в лесу? Сойта и ее соседи явно не были людьми природы – изящная обстановка в домах, философские диспуты, музыка… все это напоминало колонию интеллектуалов самого высокого класса, по какой-то причине изгнанных из городов. И вот теперь Хинкап услышал об облаве. Может быть, живущие здесь – преступники? Хинкап отшатнулся от собственной мысли. Сойта – преступница? Ерунда. Впрочем, не исключены политические мотивы… Хинкап подумал, что ему нужно все-таки самому побывать в городе, чтобы хоть немного ознакомиться с обстановкой, чтобы разобраться… И еще затем, чтобы убедиться – Сойта не может быть ни в чем виновата. Ни в чем дурном. Хинкап не мог поверить в плохое, коль скоро речь шла о Сойте. Он заранее и категорически оправдывал ее.

Однако там, в лесу, речь шла не только о Сойте и облаве (к этому моменту Хинкап, как ни странно, успел забыть некоторые из слов, сказанных о его обаятельной хозяйке, и вспомнил лишь много позже…). Говорили, насколько мог понять почтальон, и о нем самом – не называя, правда, его по имени. Но кто еще мог быть в неведении, кроме него, чужака? И зачем им держать его в неведении – и относительно чего? Хинкап вздрогнул. «Принцип несложен, – прозвучало в его памяти, – неясно только инженерное обеспечение…» Хинкап вскочил. Катер!.. Они пытаются разобраться в механизмах! Но почему тайком?!. Хинкап рванулся из комнаты – и резко затормозил на пороге.

В столовой уже хозяйничала Сойта. Хинкап, занятый своими мыслями, не услышал, как она появилась здесь.

– Доброе утро, Хинкап!

Почтальон подошел к столу. Сел, откинулся на спинку стула.

– Что с вами, Хинкап? – в глазах Сойты мелькнуло легкое, едва заметное недоумение. – На вас лица нет. Вы плохо спали?

– Да… – выдавил с трудом Хинкап, отводя взгляд от лица Сойты. – Плохо спал… сны тяжелые.

– Сейчас я вас вылечу. Подождите минутку.

Она вышла из комнаты, и Хинкап подумал, что вот сейчас нужно сбежать к катеру, проверить, все ли там в порядке… и больше не возвращаться сюда. Но не нашел в себе сил встать. Оправдываясь перед собой, решил, что ничего страшного случиться не может, – ведь те, в лесу, говорили о том, что нужно разобраться в инженерном обеспечении, пока за Хинкапом не явились спасатели… значит, его не намерены насильно удерживать на Алитоле – а поэтому некуда спешить…

Вошла Сойта, держа в руке стакан резного стекла – в нем плескалась зеленоватая жидкость.

– Выпейте это, Хинкап, – предложила Сойта.

Хинкап посмотрел на стакан, и рука почтальона невольно потянулась к анализатору, с которым он не расставался; но если в первые дни он проверял буквально все, с чем соприкасался, то позже успокоился и редко притрагивался к плоской коробочке, прикрепленной к поясу. Но сейчас вдруг Хинкапа обуял страх – ему показалось, что Сойта предлагает яд. Глядя на женщину, Хинкап вытянул из коробочки гибкий тонкий щуп, опустил в стакан. Сойта с улыбкой следила за его манипуляциями. Хинкап мельком бросил взгляд на анализатор – глазок на нем светился зеленым. Хинкап убрал щуп и одним глотком выпил жидкость. Сойта рассмеялась.

– Какой вы забавный, Хинкап! Чего вы боитесь?

– Ничего, – ответил почтальон. – Просто я из другого мира.

– Я думала, вы давно уже убедились в том, что наш мир практически идентичен вашему. Физика, химия и биология общие, – сказала Сойта.

– Да, – согласился Хинкап. – Это так, но… но ведь могут быть отклонения, вариации. А это питье я вижу впервые.

– Это обычное успокаивающее, – сказала Сойта, взяла стакан и вышла.

Хинкап смотрел ей вслед. Сойта была сложена на редкость хорошо – легкая, сильная и гибкая фигура; движения мягкие и сдержанные; походка не поддавалась описанию в терминах, известных Хинкапу. А лицо… До того момента, как Хинкап увидел эту женщину, он думал, что такие лица бывают лишь на картинах, висящих в музеях… где он бывал, правду сказать, не слишком часто. Совершенную красоту этого лица усиливало и подчеркивало выражение доброты, мягкости, внутреннего мира. И обаяние… Стоило Сойте улыбнуться – и Хинкап почти забыл о своих тревогах. И все же… Сейчас ему хотелось задать Сойте вопрос – а он не мог решиться. Где-то в глубине души шевелился червячок сомнения. Хинкап не был уверен, что Сойта ответит правду. И все же… Хинкап встал, прошелся по столовой… все же, все же… спросить необходимо.

– Сойта, – сказал он, как только женщина вошла, – скажите, пожалуйста, почему вы живете в лесу?

– Нам нельзя жить в городах, мы там лишние.

– Лишние?

– Да. – Спокойствие женщины оставалось нерушимым. – Вы ведь не представляете, Хинкап, какие примитивные люди наши сограждане. Вы не были в городе – и не дай вам бог попасть туда. Впрочем, я и не допущу этого. Бездуховность – вот беда нашего мира. У вас, мне кажется, дело обстоит иначе.

– Д-да… пожалуй, – Хинкап смутился. Не ему, рядовому почтальону, рассуждать о духовности. Он – человек, всецело занятый службой. Разумеется, он кое-что читает… и любит сыграть в шахматы с Тонгином… но, пожалуй, для Сойты этого маловато.

– А в чем это выражается… бездуховность? – спросил он.

– Видите ли… – Сойта ненадолго задумалась. – Наверное, мы сами отчасти виноваты в этом, слишком многое взяли на себя, оставив обычным людям роль исполнителей, но тем не менее… Впрочем, это другая сторона вопроса. В чем выражается… Ну, внешне это выражается в том, что горожане ничем не интересуются, кроме собственных материальных дел. Служба – дом. Это все. Вы можете представить себе людей, которые, отбыв служебные часы, усаживаются в грязных жилищах, окруженных высоченными заборами, запираются на множество замков и запоров – и часами смотрят убогие фильмы, сплетничают? Скука одолевает их, но они пальцем не шевельнут, чтобы избавиться от нее. Что такое серьезная музыка, хорошие книги, философия, политика – им нет дела. Пока они молоды – они танцуют и пьют… а как только обзаведутся семьей – почти не выходят из дома. А мы… наши интересы раздражают их. Вообще любое подобие мысли приводит их в бешенство. Мысль они считают глупой роскошью. Гораздо удобнее готовые формулы для всех случаев жизни…

Хинкап почему-то представил себе допетровскую Русь, о которой читал в толстом романе, – дома, огороженные заборами, запертые ворота, бояре в горлатных шапках… и едят пять раз в день, и спят после обеда… «для приличия и здоровья»… Бр-р… Хинкап передернул плечами. Сойта наблюдала за ним, не скрывая этого.

– Сойта, – решился Хинкап на следующий вопрос, – а горожане… ну, они спокойно относятся к тому, что вы живете здесь, неподалеку от города?

– Ну что вы, Хинкап, – рассмеялась Сойта. – Конечно, нет! Они всеми силами стараются выжить нас отсюда. Иной раз даже охоту на наших устраивают.

Хинкапу стало не по себе, когда он представил охоту на людей, – и в то же время у него с души свалился громадный камень: Сойта не лгала ему, ничего не скрывала, и, кажется, он не совсем верно понял разговор, случайно услышанный в лесу… Видимо, после тяжелой ночи у него слишком разыгралось воображение, и он додумал за говоривших то, чего они вовсе не имели в виду. Хинкап уже забыл о зеленом напитке…

– А почему вы… не такие, как все? – спросил он. – То есть как могло случиться, что вы стали исключением?

– Мы мутанты, – сказала Сойта. – Выродки.

– К-как?..

– Выродки, – повторила Сойта ласково. – Правда, мы существуем давно,

– такие, как мы. В малом числе. И именно такие, как мы, создали всю культуру на Алитоле. В последние пятьсот лет мы живем только в этом государстве… это связано с различными причинами, в основном тут замешана религия, ну, это не столь уж важно. Важно то, что нас всегда и везде ненавидели – признавая наши заслуги. Вы читаете наши книги – разве вы не обратили внимания, что перед именами ученых, крупных государственных деятелей, писателей стоит буква «а»?

– Я думал, это значит «академик».

– Это значит – «ангел». Так нас назвали сотни лет назад, и так нас называют теперь. И ненависть к нам тоже крепнет сотни лет – это ненависть устоявшаяся, протухшая и прогорклая, как весь наш мир. И очень искренняя… Но если прежде, совсем недавно, еще какие-то сто лет назад, в нас очень сильно нуждались – потому что те, которые нас преследуют, неспособны сами изобрести даже гвоздь – то теперь… Теперь нередко рождаются такие люди, которые могут, упорно работая, добиться неплохих результатов. В любой области науки и техники. Правда, они совершенно неспособны заниматься искусством… но это никого не беспокоит. Важно то, что нужда в нас отпала. И мы все ушли в леса. Что делать? Нам нет другого места.

Хинкап потряс головой. Что-то у него в мозгу не укладывалось. Безусловно, он верил Сойте, – и все же…

– А вы не можете уйти дальше? Ну, куда-нибудь в такое место, где рядом не будет городов?

– Во-первых, таких мест нет, – сказала Сойта. – Страна невелика и заселена довольно плотно. А во-вторых – мы ведь тоже нуждаемся в городах. Мы берем в городе то, что нам необходимо. Конечно, нам лучше было бы уйти – не дальше в леса, а просто совсем уйти с Алитолы. Но как? Мы еще не научились путешествовать в космосе. И потому вы, Хинкап, стали для нас символом надежды.

– Я?!

– Разумеется. Ведь вполне может оказаться так, что с вашей помощью нам удастся уйти.

– Куда?

– Этого мы еще не знаем, Хинкап. Мы прекрасно понимаем, что вы попали к нам совершенно случайно, и, скорее всего, без помощи своих соотечественников улететь не сможете. Но ведь вас рано или поздно найдут. И мы надеемся, что ваши друзья помогут нам всем перебраться на какую-то… скажем, никому не нужную планету, с более или менее подходящими условиями. Это возможно, а, Хинкап?

– Наверное… – Хинкап не имел ни малейшего представления, возможно ли такое. – Думаю, что да… А сколько вас вообще, таких вот лесных отшельников?

– Немного. В настоящее время около тысячи человек.

– Действительно, немного… – Хинкап вспомнил, что спасательные боты, как правило, рассчитаны на тридцать-сорок человек. Впрочем, если до него вообще доберутся, то не составит труда вызвать подмогу. – Но ведь вы не представляете себе, Сойта, как мала надежда на то, что меня разыщут достаточно скоро. Меня сбросило с маршрута… о таком никогда никто и не слыхал, и где они будут меня искать? Я не имею ни малейшего представления, какая это часть Галактики, да и вообще – наша ли это Галактика? И какое это время? Может быть, спасатели ищут меня на миллиарды лет в сторону, в прошлом или в будущем? Или просто в другой части Вселенной?

– Не думаю, чтобы дело обстояло так уж страшно, – возразила Сойта. – Скорее всего, вы находитесь в пределах досягаемости для ваших друзей. Вас найдут.

– Хорошо бы, – с сомнением сказал Хинкап. – Да поскорее.

– Мы надоели вам? – удивилась Сойта. – Вам скучно с нами?

– Ох, нет, что вы, – Хинкап рассердился на себя за неловкое выражение. – Я имел в виду другое… Если вам здесь грозит опасность, то лучше бы поскорее от нее избавиться, вот что я хотел сказать.

– Да, хорошо бы. Наши города… О, это не жизнь, там, внутри города, это война… непрестанная война, каждый воюет против всех, все – против каждого… дети ненавидят родителей, родители ненавидят своих детей и друг друга… и при этом все делают вид, что их жизнь прекрасна и достойна зависти, и – скука, скука… И если бы вы могли представить, Хинкап, как велика их ненависть к тем, кто не принимает их морали и предрассудков, к тем, кто умеет и хочет мыслить!

– Н-да, – сказал Хинкап.

Хинкапа разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь.

– Что случилось? – спросил он, плохо еще соображая.

– Хинкап! – в голосе Сойты слышалась тревога, и Хинкап мгновенно и окончательно проснулся. – Хинкап, вставайте!

Одевшись, Хинкап взглянул на неплотно задернутое шторами окно. Снаружи царила тьма египетская. Почему Сойта подняла его ночью? Неужели – то самое? Облава? Городские пошли войной на лесную деревню? Почтальон вышел в столовую. Сойта ждала его. Она была точно такой, как всегда, – в мягко спадающем платье, золотые волосы струятся по плечам… и улыбка навстречу Хинкапу.

– Что случилось, Сойта?

– Ничего особенного. Для нас это не внове. Но вам, Хинкап, лучше укрыться на это время. Облава.

– Но, Сойта…

– Никаких «но», милый Хинкап. Мы умеем защищаться. А вы – наш гость, к тому же не просто гость. Вы – наша надежда. Идите за мной.

Следом за женщиной Хинкап вошел в кухню. Там, повернув спрятанный за шкафом рычажок, Сойта открыла потайную дверь – и Хинкап увидел освещенную неярко лестницу, ведущую в подвальное помещение.

– Идите туда, Сол, – сказала хозяйка, – и не выходите, пока я не позову вас.

Хинкап начал спускаться по деревянным узким ступеням и услышал, как закрылась дверь. Он не стал оглядываться, боясь, что не совладает с собой и бросится наверх. Сойта… Сойте снова грозила опасность, а он, здоровенный мужичина, шел в укрытие…

Внизу оказалось очень уютно. Комната, ванная, туалет, небольшая кухонька – убежище явно рассчитано на длительное пребывание в нем. Хинкапу стало страшно. Ведь строилось это укрытие не в расчете на космических пришельцев… значит, не так уж безопасно сейчас наверху, как пыталась уверить его Сойта; значит, и лесные жители вынуждены отсиживаться в таких вот оборудованных норах… Может, это было давно? Сейчас, возможно, лесная община уже не нуждается в подземных жилищах, и они сохранились просто потому, что незачем разрушать их и перестраивать дома? И все же… Хинкап вернулся к лестнице и поднялся наверх. Он думал, что будет кричать и колотить в двери, и звать Сойту, пока она или кто-нибудь другой не услышит и не выпустит его… но дверь оказалась незапертой. Хинкап ощутил мгновенный укол совести – Сойта верила, что гость не нарушит слова… но у него не было сил для бездействия.

Хинкап вышел на крыльцо дома – и замер.

Вокруг деревни лес полыхал огненным заревом.

Длинные очереди выстрелов вспарывали воздух, наполненный горячим шумом. Запах раскаленного металла забивал все другие запахи. Лес оставался, естественно, на месте, но Хинкапу на мгновение показалось, что вокруг деревни возникла сожженная пустыня. Тонкие изогнутые рога двух лун висели прямо над деревней, и сумрачно-величавый их свет с трудом пробивался сквозь плотные слои дыма.

Хинкап сбежал с крыльца, прислушался, определил, где выстрелы раздаются чаще и ближе, – и побежал в ту сторону. Когда он миновал последний дом поселка, он увидел, что впереди, довольно далеко, за деревьями, стоят редкой цепью люди… но у них в руках почтальон не заметил никакого оружия. Выстрелы раздавались на ТОЙ стороне, а здесь… Хинкап замедлил шаг. В некотором недоумении он осторожно приблизился к цепи. Поселковые стояли спокойно, некоторые прислонились к стволам деревьев, – и переговаривались, когда можно было слышать друг друга. Скрываясь за деревьями, Хинкап подкрался вплотную к ближайшему человеку. Тот насвистывал негромко лихой мотивчик и, казалось, не обращал ни малейшего внимания на происходящее вокруг. Метрах в десяти справа и слева от свистуна Хинкап видел такие же спокойно стоящие фигуры. Где-то впереди, в глубине леса, трещали автоматные очереди, бухали орудийные залпы, дым протягивался сквозь кроны деревьев, заволакивая лес и поселок; совсем близко в воздухе («Почему – в воздухе?» – успел удивиться Хинкап) рвались снаряды, засыпая лес осколками, – а этим, стоящим под деревьями, вроде бы и невдомек было, что дым, заполнивший лес, куски металла, срезающие ветви деревьев, отсветы алого пламени могут представлять собой какую-то опасность. Они просто стояли, прислонившись к стволам. Хинкап присмотрелся более внимательно. Сюда, в тыл к стоящим так лениво и расслабленно людям, просачивались лишь дым и копоть. Пули подстреливали деревья далеко впереди, ни одна не пересекла невидимой границы, расположенной метрах в шести перед поселковыми. Снаряды по-прежнему рвались в воздухе, также не долетая до цели.

Сутулый человек, стоящий совсем близко к Хинкапу, казался символом спокойствия. Освещаемый сполохами огня, он почти не шевелился, лишь изредка медленно поворачивал голову, смотря в стороны. Руки он сложил на груди и, казалось, думал о чем-то своем, глубоко уйдя во внутренний, собственный мир и не подозревая о том, что творится вокруг.

Но вот слева от Хинкапа раздался оклик:

– Ласс, как ты думаешь, долго нам еще стоять?

Сутулый слегка встряхнул головой, как бы отгоняя занимавшие его мысли, и повернулся в сторону говорившего.

– Думаю, недолго, – сказал он. – Триста восемьдесят два выстрела из орудий. По нашим данным, количество снарядов должно быть обычным, генерал не счел нужным усиливать артиллерийскую подготовку. Значит, осталось всего-ничего, сто восемнадцать выстрелов.

– Скорее бы уже эти оболтусы отстрелялись да подошли поближе, – сказал сосед слева. – Надоело здесь торчать. Дел много.

Ласс рассмеялся.

– Терпи, друг, терпи. Скоро подойдут… загонщики, чтоб им пусто было.

Хинкап осторожно отошел от цепи отшельников и вернулся в поселок. Он прошел медленно по главной улице, вернулся к центру, постоял, размышляя. «Мы умеем защищаться», – так сказала ему Сойта. Да, похоже, действительно умеют, еще как умеют. Но в чем, собственно, состоит это умение? Хинкапу не раз приходилось слышать о людях, владеющих техникой телекинеза, но никогда он не сталкивался с такими людьми. А эти, живущие в лесу отшельники, могут останавливать снаряд, летящий к их деревне… и при этом выглядят так, словно вышли в лес отдохнуть… и, значит, никакой опасности для него, Хинкапа, не было. Но почему-то Сойта не захотела, чтобы гость узнал о силе хозяев.

Хинкап направился к дому Сойты. Поднялся на крыльцо, продолжая обдумывать увиденное. Стрельба вокруг деревни продолжалась. Орудия теперь бухали реже, но автоматные очереди не прекращались. Войдя в прихожую, Хинкап услышал негромкие голоса в столовой, и ему показалось, что кто-то произнес его имя. Хинкап на цыпочках подошел к двери. Да, там действительно говорили о нем, – и так, что почтальон без всяких сомнений стал подслушивать.

Говорили Сойта и двое мужчин.

– …не понимаю, в чем тут дело, – в голосе Сойты ощущался такой холод, что Хинкапа передернуло. – Я с трудом улавливаю, когда он просыпается. Я не знаю, где он находится, чем занят, – и это несмотря на то, что я постоянно держу настройку. Он для меня временами как бы не существует. Боюсь, что именно здесь и проявляется различие между людьми нашего и его миров. И такое различие весьма осложняет мою задачу.

– А ты не пробовала… – мягкий баритон произнес непонятный Хинкапу термин.

– Пробовала, – ответила Сойта. – Не помогает. И еще вот что меня беспокоит. Скоро зацветет вертас. Когда этот человек попал к нам, как вы помните, сезонное цветение заканчивалось. Полгода прошло, скоро опять, появятся цветы. Вы знаете, как действует на него пыльца вертаса. Нужно что-то предпринимать, и как можно скорее. Что у Ласса?

– У Ласса все в порядке, – ответил второй собеседник Сойты, и Хинкап узнал голос Дорея. – Уверяет, что работы осталось дней на десять-двенадцать, не больше. Полагаю, что за такой короткий срок ничего особенного случиться не может.

– Да, – согласилась Сойта. – И все же… Да еще эта облава не ко времени.

– Стрелять скоро перестанут, – сказал Дорей. – Не пора ли нам идти?

– Пожалуй, – сказал обладатель баритона.

Хинкап, затаив дыхание, выбрался из дома. Спрятался за углом, чтобы его не могли увидеть выходящие. Почти сразу же вслед за Хинкапом вышла Сойта, за ней двое мужчин. Хинкап не знал второго, шедшего рядом с Дореем, и, несмотря на тревогу, удивился этому обстоятельству – лесное поселение невелико, и за полгода Хинкап познакомился со всеми его жителями, но этого человека он видел впервые.

Когда Сойта и ее спутники удалились, Хинкап вернулся в дом. Вошел в столовую, осмотрел ее – все как обычно… впрочем, что он ожидал увидеть, он и сам не знал. Просто ему казалось, что мир изменился, вывернулся наизнанку, и он подсознательно ждал отражения своих сумбурных чувств в вещах. Но вещи стояли по-прежнему, каждая на своем месте. Хинкап выглянул в окно. Отсветы огня на деревьях, домах… даже рваные облака, несущиеся над лесом, казалось, отражали огненные всплески. Бледнеющие звезды, выглядывая в бесформенные дыры, словно насмехались над глупым почтальоном. Хинкап сжал зубы, чтобы не закричать от бешенства. До чего же он доверчив, болван! Вокруг него идет какая-то возня, затевается черт-те что, дворцовые интриги, тайны какого-то там двора… а он разомлел, раскис – как же, Сойта! Черт побери! В ушах Хинкапа продолжал звучать голос Сойты, холодный и равнодушный, – она говорила о госте так, словно он представлял для нее чисто научный, теоретический интерес, словно она не улыбалась ему по утрам, подавая завтрак, словно…

– Идиот!.. – Хинкапа прорвало, он рявкнул это словечко во весь голос. И от громкого звука в покое уютной комнаты окончательно пришел в себя. Что делать? Отсиживаться на катере, уйти туда сейчас, сию минуту? Но сейчас нельзя выйти из поселка, он окружен… кем? Почему он, Хинкап, до сих пор не задумался над тем, что, собственно, здесь происходит? Правда, Сойта говорила, что горожане стремятся уничтожить лесные поселения потому, что ненавидят ум и мысль… но вряд ли такая ненависть заставит тащить в лес орудия. Теперь Хинкап сомневался в правдивости слов Сойты. Он вспомнил все

– и разговор, услышанный ранним утром в лесу, и таинственные отлучки Сойты, и… тут Хинкапа будто обухом по голове шарахнуло. Видения! Его видения, когда ему казалось, что вместо Сойты перед ним – дряхлая старуха… и вместо девочки тоже. Кстати, он ни разу больше не видел эту девочку. И вообще не видел в поселке детей. Почему? Хинкапа пробрал мороз. Нет, ребята, подумал он, здесь что-то нечисто. И, пожалуй, не стоит отсиживаться в катере. Все равно без него катер не улетит – пусковой ключ висит у Хинкапа на шее на тонкой цепочке. Пусть возятся, пусть изучают машину. Что им нужно? Действительно хотят смыться с Алитолы, как уверяла Сойта? Или рассчитывают на то, что знание земной техники поможет им одолеть городских? «Ладно, – подумал Хинкап. – Разберемся».

Он спустился в подземное убежище и до позднего вечера, расположившись со всеми удобствами, размышлял о происходящем. Но как он ни прикидывал – все равно выходило, что Сойта обманывает его, скрывая истинное положение вещей. Беспокоило Хинкапа и упоминание о цветении вертаса, пыльца которого, по словам Сойты, действовала на гостя каким-то необычным образом. То есть Хинкап знал, каким именно, – он видит старух вместо молодых женщин… но почему это тревожит Сойту? В чем тут дело? Еще одна закавыка.

Но вот наконец открылась дверь, ведущая в укрытие, и почтальон услышал голос хозяйки дома:

– Хинкап! Выходите, теперь можно.

Сол Хинкап поднялся наверх. Ласковая улыбка Сойты просияла, как обычно, навстречу ему. И почтальон вновь подумал, что такая женщина не может творить зло, – невозможно поверить, чтобы Сойта была способна на что-либо плохое. Кажется, он все-таки неверно понимает происходящее. И немудрено, подумал Хинкап; ведь он ничего толком не знает о местной жизни, вот и запутался.

И тем не менее он не задал Сойте ни одного вопроса.